Ну, это я при жизни был весёлый...
Мои друзья уже тихо ненавидят эту тему, но тем ни менее... Название: Семейство кошачьих
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
Глава XIII
Глава XIV
ГЛАВА XV
читать дальше
Когда устал и жить не хочешь
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
И. Губерман
Акутсу вынырнул из сна, в котором только что проделал безукоризненную «шпильку» на сложной трассе. Потолок над головой и неподвижный воздух комнаты, с которым безуспешно боролся чахоточный кондиционер морально устаревшей модели – порождали то ещё разочарование. Когда перед глазами до сих пор воздушный коридор, упирающийся прямо в небо.
Первым порывом было немедленно рвануть в гараж и выкатить мотоцикл на утреннюю пробежку…
– Хн.
Часы утверждали, что время уже ближе к вечеру.
«Сколько же мы проспали?»
Рядом завозился Эчизен – из-под покрывала вынырнула заспанная мордашка в обрамлении тёмных всклокоченных волос. На шее под правым ухом трогательно алела свежая отметина губ. Джин обнял юношу за плечи и прижал его к себе.
«Уверен, в теннисе это тоже есть и кто ещё, кроме спортсменов мог бы меня понять?» – картинки из сна ещё витали перед его мысленным взором и вдруг захотелось поделиться:
– Однажды у меня возникли ощущения, будто болид оказался в тоннеле. Открытая трасса превратилась в тоннель! Я был уже далеко за известными пределами, но на каждом круге мог найти возможность мчаться ещё быстрее. Потом меня как будто что-то ударило: я очнулся и понял, что пребываю совсем не в той атмосфере, в которой обычно находится человек, это было за гранью разумного понимания. Но так здорово! – Джин погрузился в пережитое, отдаляясь от реальности, за что был немедленно наказан чувствительным укусом в плечо.
От Эчизена Рёмы во вселенную мыслеобразов и памяти не спрячешься. Впрочем, он и не собирался.
Вчера они заснули… точнее, нет, это было уже сегодня – как вырубились. Развороченная постель вся пропиталась запахом их тел, как и они оба – не поймёшь, где заканчивается один и начинается второй. Блондин свесил ноги с кровати и тут же наступил на сброшенную вчера подушку.
С ухмылкой оглядел смятую постель, всю в засохших пятнах семени и любриканта – и прикипел взглядом к складкам простыней, в которых кремовой змейкой пригрелся Рёма.
Акутсу потёр место укуса, а потом одним стремительным движением схватил юношу в охапку и, жадно поцеловав, потащил в ванную.
Эчизен ворчал, что не хочет из тёплой постели в «мокрую-мокрую» воду, но не сопротивлялся.
Пепельный блондин отрегулировал температуру и только потом сунул юношу под тёплые струи, а следом влез сам.
Рёма немедленно прижался к нему всем телом и его энергичные прикосновения, откровенные ласки, невозможно было принять за мытьё.
– О, посмотрите-ка, кто проснулся! – Эчизен ухмыльнулся и погладил кончиками пальцев налитой ствол, одновременно запрокидывая голову и подставляя губы для поцелуя. Акутсу упрашивать не пришлось. Накрыв губами розовенькие лепесточки и врываясь языком в рот юноши, блондин одновременно толкнулся бёдрами навстречу уверенным движениям руки.
Джин понял, что долго так не продержится. Казалось, он узнал все тайны тела любовника и тайны собственного тела, но все равно... Мало, не хватает! И никогда не станет хватать.
Воды, лениво находя пути по изгибам тел, дарила дополнительную ласку. Ресницы Эчизена слиплись стрелами, разя без пощады обнажённую душу его любовника. Акутсу смотрел, как тепещут эти ресницы, и его сердце вздрагивало в унисон. Блондин поцеловал закрытые веки и зелёные глазища тут же изумлённо распахнулись, отвечая на нежность страстью.
Он развернул Рёму спиной к себе. При этом паршивец опёрся ладонями на стену и так соблазнительно отклячил тугую попку, что Акутсу едва не кончил в тот же миг. Он пристроил член ко входу юноши и рывком за бёдра насадил его на себя.
Немного больно, но тем острее и ощущения, и пронзительное чувство давления на то, что сокрыто в теле каждого мужчины, рассылающее по телу яркие волны желания...
Когда любовник заполнил его полностью, Эчизен не смог сдержать крик. До этого Ирбис его совсем заездил и болезненно раздражённому анусу вторжение далось не легко… но удовольствие, но жажда разрядки вскоре заслонили от него всё остальное.
– Больно? – искренняя тревога в голосе Джина.
– Нет! Сильнее... – Рёма знал, что умоляет, но ему было все равно, – Да… так... о-оох!..
Эчизен не пожалел о своей мольбе. Ни когда толчки стали яростными, жесткими, каждый раз выбрасывающими его на грань между болью и наслаждением, ни когда блондин дразнящее погладил его грудь, пощекотал живот и, наконец, сжал свою ладонь поверх ладони Рёмы, ласкавшего себя в стремлении к развязке. Ни когда, вжавшись лицом в сгиб локтя, перепачкал кафель собственным семенем, подставив ягодицы напору любовника, задыхаясь, содрогаясь от стонов, гулким эхом дробящихся о стены ванной комнаты. Ни когда семя толчками выплеснулось в глубину его тела. И уж тем более, не пожалел после, когда Акутсу порывисто прижал мокрое тело к себе и целовал закрытые глаза, губы, скулы, терзал ненасытными губами его рот... И Эчизен отвечал ему тем же.
Враз ослабев, брюнет практически повис на блондине и не отказал себе в удовольствии прихватить того за шею зубами, даря не поцелуй даже, а укус. И не даря, а припечатывая. Утверждая свою власть над этим телом и душой, в нём сокрытой:
«Мой».
Наконец-то.
– Ничего себе: помылись… – пробормотал Рёма в полусне. Акутсу вынес его, завёрнутого в большое полотенце, из ванной и устроил в кресле. Пока. Кровать они разворотили ранее, а теперь и в ванной устроили форменный погром. Блондин на пару минут задержался в дверях, разглядывая залитый пол, на котором валялась сорванная шторка, и покосившуюся раковину. Дополняли картину яркие мазки рассыпанных флаконов с косметическими средствами. С потолка капал конденсат…
Акутсу зевнул и решил перестелить кровать, а об уборке ванной он подумает вообще завтра. Эчизен вот уже сидя спит. Точнее полулёжа в кресле. Блондин с усмешкой подумал, что полноценно сидеть теннисист сможет не скоро. И, кстати, проклянёт любовника, когда прочувствует весь масштаб телесных неудобств, до которых тот его довёл.
Он как раз укладывал брюнета в постель, стараясь не заострять внимание на том, как соблазнительно тот раскинулся на свежих простынях, когда зазвонил мобильный.
С экранчика на гонщика с разрушительной неотвратимостью смотрела фотография Миа Аяко.
***
Рёма придавался мечтам над тарелкой с оладьями, размышляя о таких замечательных вещах, как: суицид, смерть, смысл и цель его жизни, кровать Акутсу… Проклятье!
– Ты выглядишь отвратительно, – заметил Кикумару с освежающей честностью, за которую его знали и любили во всех кругах Ада.
– Я и чувствую себя отвратительно. У меня все в гармонии.
Когда Эчизен проснулся – его новообретённого любовника рядом не было и неизвестно, когда тот унесся, хотя имелись подозрения – куда.
И никакой записки на подушке, со словами вроде «чувствуй себя как дома». Ладно, в тот день, когда Джин напишет что-либо подобное – случится Апокалипсис, но…
«Сука пергидрольная!»
Провалявшись до вечера и не дождавшись возвращения хозяина в родные пенаты, Рёма заставил себя вернуться в ставший почти родным дом Золотой пары. Перемолвился с ребятами парой словечек и вырубился до утра. Но мысли о произошедшем, с неотвязностью голодного кровососа, преследовали его даже во сне.
«Что это было, а?» – подумал он сразу, как проснулся. От воспоминаний о том, как ему не хотелось покидать спальню, до краёв наполненную их любовью – становилось тошно и страшно. Лишь тени запаха Акутсу на его коже оказалось достаточно, чтобы невыносимо возбудиться. Стоило закрыть глаза, чтобы в комнате зазвучало эхо тех стонов, что непрестанно рвались с губ, когда они дарили себя друг другу. Эчизен мастурбировал бы до изнеможения, если бы не был настолько опустошён, что едва мог в это поверить.
Такая прекрасный, волшебный секс и что? От Джина – ни ответа, ни привета – растворился в утренних тенях… или вечерних? Юноша подрастерял чувство реальности, полностью концентрируясь на ощущениях, что принесла их близость.
– Эйджи, сколько меня не было?
– Почти трое суток.
– Оооо-о-о…
– А потом ты ещё поспал. – Кикумару улыбнулся и поставил перед юношей ещё одну дымящуюся порцию отличного кофе, – Добро пожаловать в реальность!
– Реальность сосёт. Только ты и кофе примиряете меня с существованием в ней. – торжественно-печально отозвался Эчизен. Он почти переварил «новость» и глаза его, округлившиеся было в удивлении, вернулись к состоянию едва наметившихся щёлочек из разряда «Фуджи обзавидуется».
– Действительно. Оцени, между прочим, и его внезапно обретённую тактичность: приводя тебя в сознание, Эйджи ни разу не спросил, кто же подлец-виновник твоего длительного отсутствия и жалкого состояния. – заметил Ойши, заходя на кухню. Он был так отвратительно бодр и жизнерадостен, что хотелось его немедленно умертвить с особой жестокостью за негуманное отношение к людям по утрам.
Рёма уловил некое противоречие в собственных идеях, но ничего не мог с собой поделать. Парни обменялись понимающими взглядами поверх его головы.
– Я вам отвечу. Честно. Но пока не готов к такому разговору.
«И не известно: будет ли о чём рассказывать. Хммм… Ребята, я затащил в постель Акутсу. Да, того самого, которого вы все считаете распоследним подонком. И мне понравилось. Правда, теперь хреново. Но я и раньше знал, что одним перетрахом душа не успокоится… И теперь хочу его ещё больше. И нет, мне не стыдно. Хотя знаю его невесту. Я смотрел ей в глаза, когда представлял что и в какой позе сделаю с её избранником. Так что вопрос о том, кто из нас больший подонок – объявляется открытым».
– Да мы, собственно, не настаиваем. – Ойши подрастерял свой покровительственно-шутливый тон.
– Пока. – с нажимом уточнил Кикумару. – Но если ты и дальше станешь появляться на нашей кухне весь из себя с глазами побитой собаки мы этого козла выследим и отрежем ему яйца.
От нарочитой безмятежности в голосе друга на завершении фразы, в дрожь бросило даже Ойши. Кикумару рассуждал, как всегда, незамысловато и простенько: друг вытрахан, но явно не счастлив этим фактом. И кто-то за это поплатится.
– Предлагаю тебе полежать в горячей ванне. Я уже всё приготовил. – Ойши поспешил чуть-чуть разрядить обстановку.
Эчизен благодарно взглянул на обоих, оставил опустевшую чашку и выбрался из-за стола. Тянущее напряжение во всём теле не отпускало его, пока он шёл в комнату за всем необходимым, а потом и в ванную. Увернуться от зеркала он не успел и на пару минут завис, оторопело разглядывая себя: бледная в зелень кожа, круги под глазами, взгляд мутный, россыпи синяков повсюду…
«Жертва насилия, бля! Недаром Кикумару уже на яйца Джина нацелился. Знал бы он, на чьё достоинство замахнулся! Хе-хе».
Со стоном погрузившись в горячую до порога терпимости воду, Эчизен вдруг осознал, что ему удивительно пофигу: на свой вид, на своё самочувствие – лишь бы узнать наверняка, что это не последний раз, когда они были вместе:
«Почему ты мне не звонишь, падла?!!»
Вообще-то он сам уже четырежды порывался позвонить. Первым. Ой, можно подумать, после всех тех шагов, что он предпринял – его не хватит сделать ещё один?!
Четвёртая попытка ознаменовала начало истерики, в ходе которой он грохнул мобильник об стену.
Наблюдая не слишком успешные попытки Эчизена совладать с собой – хозяева дома задумались о том, как реанимировать парня. Обсудили проблему друг с другом: Эйджи предлагал как панацею вкусный ужин в ресторане, типа, все горести – от желудочной неудовлетворённости, а Ойши считал, что другу может помочь только затяжная беседа по душам, в ходе которой он откроет в себе силы для дальнейшей борьбы с огорчительной реальностью. Горячо поспорив, золотые не менее жарко помирились и, разомлевшие от ласк, пришли к единственному выводу: проблема переросла масштаб, когда решение можно найти их скромными силами. А значит – пора подключать друзей.
***
Ребята решили собраться узким командным составом в суши-баре Кавамуры и устроить праздник в честь Эчизена, в кои-то веки показавшегося в родной Японии. Когда «узкий командный» начал сползаться к назначенному времени – Рёма подумал, что:
а) им просто нужен был повод;
б) это стихийное бедствие;
в) а не был ли Атобе в числе организаторов?
Самым оперативным оказался Инуи – он явился на час раньше, чтобы пополнить свою базу данных свежей информацией о том, кто с кем и когда придёт. Через полчаса подъехала его девушка с подругой. Подруга, разумеется, тоже не могла появиться без спутника – Янаги Рэнджи. За ним увязался Кирихара, у которого как раз случился выходной и он – как высокоразвитое существо, находящееся в постоянном поиске кого бы пнуть – справедливо рассудил, что обретёт как минимум одну жертву в обществе старшего товарища. И, конечно, Акая помнил и планировал осуществить свою «страшную месть» Эчизену.
Приехала Золотая пара, вместе с юношей, которого они подобрали в парке из жалости: он там упал в декоративное болотце и вообще заблудился. Когда юношу отмыли – им оказался Тояма Кинтаро, который тут же повис на Рёме с воплем: «Сразись со мной, Кошимае!!!». Эчизен с кислой миной задумался о том, что проще: смириться с этим украшением в стиле сафари на вечер или вывезти его обратно в парк, найти то злополучное болотце и довершить начатое?
Инуи вздохнул и отложил тетрадь – как и в случае с первой прибывшей четверкой, эта троица ничего нового в базу данных не добавила.
Тезука и Фуджи явились точно вовремя. Вручили Эчизену обмотку для ракетки, на которую он давно зарился, но всё никак не мог выбраться в магазин. И теннисный гений, загадочно усмехнувшись, вдобавок смачно расцеловал брюнета в обе щеки.
Рёма задумался об убийстве. В этот момент в дверях нарисовался провокационно одетый, точнее даже – раздетый, хастлер, который заявил, что представляет клуб «Голубая мечта» и его финансирует Кирихара. По заявке которого, он должен немедленно отловить «Принца тенниса» и подарить ему ночь, полную страсти и огня. И который из вас он?
Эчизен задумался о двойном или даже тройном убийстве и принялся осторожно отступать вглубь помещения. Акая запротестовал во всё горло, но захлебнулся воплем, когда хастлер отправился к ближайшему столику на бреющем полёте, вдохновлённый мощным пинком. Ягю поправил галстук и ледяным тоном потребовал у своей жертвы – Нио Масахару – прекратить балаган.
Черкнув пару строк в тетради, Инуи мгновение помедлил и стер их – снова ничего нового.
Момоширо и Кайдо явились одновременно, хоть и с опозданием, которое чуть-чуть усугубилось, когда они застряли в дверях, не желая уступать друг другу.
«Как в старые добрые времена!» – умилился Мизуки и что-то записал в блокнотик. Имея в своем распоряжении различные достижения технического прогресса – сейчас ни один из информационных маньяков ими не воспользовался. Не сговариваясь, каждый записывал свои наблюдения и мысли на бумаге – ностальгия разыгралась, не иначе – или атмосфера в баре спровоцировала – кто знает?!
Инуи угрожающе заворчал, вытесняемый со своего наблюдательного пункта вторым мастером скандала и шпионажа. Как бывший менеджер Святого Рудольфа просочился в зал, не заметил никто, в том числе и сам Садахару, что порадовать его не могло.
– Маленькая зараза.
– Дылда.
– Вирус.
– Очкастый маньяк.
– Бактерия.
– Мальчики, не ссорьтесь.
– НЕ МЕШАЙ НАБЛЮДЕНИЮ, ЖЕНЩИНА! – в определённых ситуациях оба брюнета понимали друг друга как никто иной.
Кайдо пришёл один, а Момоширо с невестой – Осакадой Томоко. Чуть позже явились Хорио Сатоши и Рюзаки Сакуно, поженившиеся год назад. Хорио мгновенно сориентировался в столпотворении и принялся брать ситуацию под контроль. Голос парня и в детстве издавал такой скрип, который можно было бы посчитать произведением палаческого искусства для любого существа, имеющего уши. Он определённо нашёл бы себя, если бы стал озвучивать двери в Домах-с-привидениями. Но, к сожалению для всех, Хорио верил в своё высокое предназначение и недюжинный талант организатора. Гости заведения принялись быстро рассаживаться по местам, лишь бы юноша поменьше орал.
С получасовым опозданием на место событий с помпой прибыл Атобе. В смысле – полчаса не опоздание, час – слегка задерживается. Дверца лимузина распахнулась точнёхонько напротив двери суши-бара, в то время как остальной автомобиль, кажется, ещё выворачивал из-за угла соседнего здания.
Его Величество, умильно похлопал ресничками в сторону Тезуки, и снизошёл до объяснений, в духе, что он Эчизену – друг, товарищ и брат, а потому имеет самое прямое отношение к скромным семейным посиделкам «для своих». Ему никто не смог возразить и всех менее Рёма, внезапно сделавшийся обладателем огромного букета алых роз. Тем более, что в дверях уже показались: Кабаджи, гаджет для переноски тяжестей, идущий в комплекте с Атобе, и Ошитари, который не мог позволить Его Величеству в отсутствие Санады (а Кабаджи – не в счет), шляться по притонам одному – вдруг он наделает глупостей, да ещё и без своего друга? На руке у гения повис своеобразным брелоком в 50 кг – Мукахи Гакуто – который всю дорогу развлекался тем, что ревновал очкарика к каждому столбу. Эчизен понадеялся, что на этом поток хётейцев иссякнет и не ошибся.
Следующим пришёл Шираиши. По первоначальному плану он собирался:
– Найти Кинтаро;
– Извинится за Кинтаро;
– Угрозами и уговорами увести Кинтаро в родные пенаты.
Но, увидев Фуджи, резко передумал и устроился неподалёку от гения из Сейгаку. Следом за капитаном Шитенходжи явилась знаменитая пара пидоргеев из той же команды. Их попытались выставить – в дверь, но они вернулись через окно. При этом очкарик кричал, что у него с собой сямисэн, а значит, он обеспечит собравшимся культурную программу. Кайдо почувствовал неладное и с обречённым шипением начал сползать под стол.
«ЗОЖЕГАЙ, КРЕВЕДКО!!!» – прорычал Кавамура так, что все присели, и принялся вдохновенно создавать новые и новые порции суши. В наступившей тишине можно было расслышать даже приближающиеся шаги на улице.
– Оно-то так, оно конечно, не потому, что например, но тем ни менее, однако, в виду того, что как сказать… – послышалось невнятное из-за двери, – Шучу. Когда я говорю, у вас так забавно глазки стекленеют, что удержаться невозможно. Итак, всё материальное имеет конец. А вот некоторые мысли и чувства остаются с нами навсегда. И от этих мыслей – что остаются – иногда не знаешь куда деваться. Так вот, у меня такое чувство, что…
В этот момент Ибу Шинджи зашёл в заведение и застыл с полуоткрытым ртом, переваривая зрелище не слабой такой компании собравшихся – свободных мест в помещении уже не было. А ведь Тачибана Анн бестрепетной рукой привела на выгул не только старшего брата, но и Ибу с Камио.
Эчизен сказал себе, что если сейчас материализуются ребята с Окинавы и из Чибы – он не удивится. Но больше никто не пришёл. Кроме Китэ Эйширо. Кавамура сказал, что тот два года назад перебрался в Токио, получив здесь выгодную работу. Смуглый холёный окинавец за прошедшие годы мало изменился, разве что стал ещё представительней.
Китэ сходу подсел к Тезуке, чей вид – «минус сорок – я пломбир» – он со времён памятного национального чемпионата считал личным оскорблением, и принялся воровать еду у Кунимитсу с тарелки. Точнее, пытаться. Ради спорта, конечно же.
***
Эчизен опрокинул в себя порцию сакэ и оглядел суши-бар. Такое количество неординарных личностей, скученное в небольшом помещении – производило на него, известного социопата, угнетающее впечатление. Хотя, похоже, всем весело, все довольны.
Инуи со своей рыжей склонились над тетрадкой и в четыре руки чертят какой-то заумный график, доказывая Янаги свою правоту в чём-то, Ягю и Нио, хоть и не в теме, но с интересом «болеют» за своего. Кикумару взгромоздился к Ойши на колени и с умильной моськой кормит его со своей тарелки. Шираиши принялся строить Фуджи глазки и как бы с намёком теребить кончик бинта на руке. Бывший капитан Сейгаку хладнокровно пододвинул: свою тарелку окинавцу, себя – ближе к Шюске, и вперил тяжелый взгляд в лицо Ширайши. Гений, вежливо улыбнувшись новоприбывшему, невзначай прислонился к плечу Тезуки, и только изредка поблёскивал глазами в сторону наглеющего Китэ, прикидывая – пнуть его или пусть живёт?
Момоширо с Кайдо, как настоящие мужики – поддавшись на подначки и провокации Кирихары – позабыв подруг, начали выяснять: кто кого перепьёт. У обоих сопротивляемость алкоголю – еле-еле, но гонора ого-го! Поэтому оба уже окосели, позеленели, умирают, но не сдаются.
Пидоргеи, успешно игнорируя пытающегося навести «порядок» Хорио, сами себе нашли уютный угол, обозвали его сценой, установили там стол и теперь лихо на нём отплясывают. Стол скрипит и шатается, но пока держит. Мукахи злобно поглядывает на Кикумару и порывается проделать с Ошитари тот же номер с кормлением. Гений всея Хётей пока удачно отбивается – на то он и гений.
Девчонки потребовали добавку десерта и углубились в захватывающий мир сплетен, косметики и вечной как мир темы – «все мужики – козлы».
А Атобе погрузился в беседу с кем-то по мобильному телефону и отлетел от реальности. Судя по розовеющим щекам – с Санадой. А, судя по тому, что теперь порозовели и ушки – вскоре он подскочит и уедет домой.
Так и есть, уже подорвался, но уйти по-английски счел для себя моветоном, и целенаправленно рванул прощаться с невольным виновником творящегося вокруг бардака. И Эчизен напоследок решил удовлетворить свое внезапно проснувшееся любопытство, действительно – почему бы и нет:
– Атобе, а как Санада относится к постоянному присутствию… – юноша кивнул на маячившую за спиной Короля массивную фигуру Кабаджи. Кейго ухмыльнулся и, наклонившись к брюнету, негромко ответил:
– Только тебе и только между нами: скрипит зубами, ругается и при каждом удобном случае требует уволить его. Но… – тщательно выверенная пауза, – помимо того, что Кабаджи со мной с самого детства и я привык к нему, он хорош в качестве демонстративной охраны.
Глаза аристократа затуманились и он понизил голос еще больше:
– А кроме того, примирение после ругани бывает таким... мм… да что объяснять – сам знаешь!
На этом, Атобе, вдохновленный воспоминаниями, торопливо попрощался и, махнув рукой верному телохранителю, упорхнул домой.
В хаосе царившего вокруг веселья Эчизен перехватил странный взгляд Ойши, брошенный в сторону Тезуки. Это немного озадачило Рёму – внутреннее чутьё подсказывало, что неспроста Шуичиро таращится на капитана, как на восьмое чудо света.
А бывший вице-капитан теннисной команды Сейгаку, хоть и прошло уже столько лет, не мог забыть, какими ему довелось увидеть Тезуку и Фуджи однажды. И невольно сравнивал, как причудливо жизнь распорядилась ними.
Золотой паре, о которой ходило столько слухов самого разнообразного толка и от которой, казалось, все только и ждали – когда же официально объявят о свадьбе – на самом деле, пришлось вынести много нападок со всех сторон, прежде чем они отвоевали свое право вместе жить, не таясь.
Санаде и Атобе тоже пришлось не сладко, несмотря на финансовое всемогущество Кейго, а возможно, именно поэтому. Родственники не могли позволить наследнику империи так бесславно прервать род со своей стороны. Но, надо же знать упрямство и упертость этого самого наследника! И семье пришлось временно отступить, надеясь, что тот перебесится гормонами, а потом всё-таки остепенится, женится и обзаведется потомством.
Хотя пара не скрывала своих отношений, но даже у репортеров желтой прессы не хватило смелости мусолить в таблоидах скандальную тему.
А Тезука и Фуджи… Спокойное достоинство, невозмутимость, хладнокровная непоколебимая уверенность в своем праве быть вместе – затыкали рот досужим сплетникам не хуже ледяного взгляда Кунимитсу или сладко-ядовитого голоса Шюске. И когда молодые люди, после окончания старшей школы, стали жить вместе – ни у кого язык не повернулся пройтись на счет такого естественного для них поступка.
Эчизен затосковал – веселье идёт своим чередом – каждой твари по паре и он один неприкаянный, как старая дева на чужой свадьбе. Следующий момент можно было бы охарактеризовать как: «по полу прогрохотали тяжёлые ботинки и в ритме шагов он узнал свою судьбу». Вот только в своих докерах гонщик двигался практически бесшумно. Он зашёл за стойку, выбрал тарелку, над которой как раз закончил колдовать Кавамура, да ещё стащил кусочек рыбки аккурат из-под ножа.
Акутсу мазнул по человеческому заполнению бара нарочито безразличным взглядом и посвятил всё внимание содержимому тарелки, старательно не замечая Эчизена, явно напрягшегося при его появлении. Блондин ничем не выдал собственных чувств – так что впору было засомневаться в их наличии. И Рёме оставалось только гадать, как вызвать Джина на откровенный разговор. А потом и разнузданный секс.
Или сначала секс.
Даже лучше сначала секс.
Покончив с трапезой, гонщик попрощался с Кавамурой, накинул куртку и, ухватив шлем с края стойки – вышел на улицу. Теннисист бросил Мастеру свою кредитку, чем немало его ошарашил, и выскочил следом. Акутсу уже завёл мотор, когда его мотоцикл просел под весом второго седока.
– Эчизен?
– Фигушки. Рёма. – юноша присёк попытку блондина отгородится от него формальностями. Обнял его за талию и прильнул так плотно, что следующей стадией стал бы секс на мотоцикле.
– Не остаёшься с парнями выпивать? – глумливо поинтересовался брюнет, лишь бы попрепираться, ощущая, как нарастает в нём волна азарта.
– Я бы весь этот косорылок разогнал по домам без второго слова, но Кавамура… расстроится, – неприязненно отозвался блондин, мгновенно ощетиниваясь. Кажется, их стычки образовали стойкий рефлекс у обоих – адреналин в кровь, кровь в голову... а в последнее время и не только туда. Эчизен мысленно признался себе, что это всё его невероятно заводит.
Мотоцикл плавно тронулся с места и постепенно набрал скорость. Юноша устроился за спиной так естественно, что Джин не ощущал раздражения и желания на полном ходу сбросить его с мотоцикла, как бывало с другими. Это настораживало.
Когда пару минут спустя Эчизена хватились и отряд «почти трезвых» был отправлен на поиски – возле суши-бара уже никого не было. А рёв мотора растворился среди уличных шумов где-то вдали.
На этот раз паутина дорог сначала привела их в теннисный клуб, где они сразились друг с другом казенными ракетками и немало шокировали персонал тем, что умудрились порвать струны одной из них и довести до предремонтного состояния вторую.
После матча Рёма выразил желание отлюбить Акутсу, не сходя с места, на глазах у изумлённой публики. Блондин едва заметно дрожал от возбуждения, удачно выдавая это за спортивное напряжение, и гадал, как он вообще дал себя уговорить на предварительные ласки в виде тенниса, вместо того, чтобы сразу перейти к грубому сексу.
Собрав остатки благоразумия, спортсмены всё-таки добрались до раздевалки, не слишком распуская руки, покинули клуб и с грехом пополам передислоцировались в ближайший отель.
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
Глава XIII
Глава XIV
ГЛАВА XV
читать дальше
Когда устал и жить не хочешь
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
И. Губерман
Акутсу вынырнул из сна, в котором только что проделал безукоризненную «шпильку» на сложной трассе. Потолок над головой и неподвижный воздух комнаты, с которым безуспешно боролся чахоточный кондиционер морально устаревшей модели – порождали то ещё разочарование. Когда перед глазами до сих пор воздушный коридор, упирающийся прямо в небо.
Первым порывом было немедленно рвануть в гараж и выкатить мотоцикл на утреннюю пробежку…
– Хн.
Часы утверждали, что время уже ближе к вечеру.
«Сколько же мы проспали?»
Рядом завозился Эчизен – из-под покрывала вынырнула заспанная мордашка в обрамлении тёмных всклокоченных волос. На шее под правым ухом трогательно алела свежая отметина губ. Джин обнял юношу за плечи и прижал его к себе.
«Уверен, в теннисе это тоже есть и кто ещё, кроме спортсменов мог бы меня понять?» – картинки из сна ещё витали перед его мысленным взором и вдруг захотелось поделиться:
– Однажды у меня возникли ощущения, будто болид оказался в тоннеле. Открытая трасса превратилась в тоннель! Я был уже далеко за известными пределами, но на каждом круге мог найти возможность мчаться ещё быстрее. Потом меня как будто что-то ударило: я очнулся и понял, что пребываю совсем не в той атмосфере, в которой обычно находится человек, это было за гранью разумного понимания. Но так здорово! – Джин погрузился в пережитое, отдаляясь от реальности, за что был немедленно наказан чувствительным укусом в плечо.
От Эчизена Рёмы во вселенную мыслеобразов и памяти не спрячешься. Впрочем, он и не собирался.
Вчера они заснули… точнее, нет, это было уже сегодня – как вырубились. Развороченная постель вся пропиталась запахом их тел, как и они оба – не поймёшь, где заканчивается один и начинается второй. Блондин свесил ноги с кровати и тут же наступил на сброшенную вчера подушку.
С ухмылкой оглядел смятую постель, всю в засохших пятнах семени и любриканта – и прикипел взглядом к складкам простыней, в которых кремовой змейкой пригрелся Рёма.
Акутсу потёр место укуса, а потом одним стремительным движением схватил юношу в охапку и, жадно поцеловав, потащил в ванную.
Эчизен ворчал, что не хочет из тёплой постели в «мокрую-мокрую» воду, но не сопротивлялся.
Пепельный блондин отрегулировал температуру и только потом сунул юношу под тёплые струи, а следом влез сам.
Рёма немедленно прижался к нему всем телом и его энергичные прикосновения, откровенные ласки, невозможно было принять за мытьё.
– О, посмотрите-ка, кто проснулся! – Эчизен ухмыльнулся и погладил кончиками пальцев налитой ствол, одновременно запрокидывая голову и подставляя губы для поцелуя. Акутсу упрашивать не пришлось. Накрыв губами розовенькие лепесточки и врываясь языком в рот юноши, блондин одновременно толкнулся бёдрами навстречу уверенным движениям руки.
Джин понял, что долго так не продержится. Казалось, он узнал все тайны тела любовника и тайны собственного тела, но все равно... Мало, не хватает! И никогда не станет хватать.
Воды, лениво находя пути по изгибам тел, дарила дополнительную ласку. Ресницы Эчизена слиплись стрелами, разя без пощады обнажённую душу его любовника. Акутсу смотрел, как тепещут эти ресницы, и его сердце вздрагивало в унисон. Блондин поцеловал закрытые веки и зелёные глазища тут же изумлённо распахнулись, отвечая на нежность страстью.
Он развернул Рёму спиной к себе. При этом паршивец опёрся ладонями на стену и так соблазнительно отклячил тугую попку, что Акутсу едва не кончил в тот же миг. Он пристроил член ко входу юноши и рывком за бёдра насадил его на себя.
Немного больно, но тем острее и ощущения, и пронзительное чувство давления на то, что сокрыто в теле каждого мужчины, рассылающее по телу яркие волны желания...
Когда любовник заполнил его полностью, Эчизен не смог сдержать крик. До этого Ирбис его совсем заездил и болезненно раздражённому анусу вторжение далось не легко… но удовольствие, но жажда разрядки вскоре заслонили от него всё остальное.
– Больно? – искренняя тревога в голосе Джина.
– Нет! Сильнее... – Рёма знал, что умоляет, но ему было все равно, – Да… так... о-оох!..
Эчизен не пожалел о своей мольбе. Ни когда толчки стали яростными, жесткими, каждый раз выбрасывающими его на грань между болью и наслаждением, ни когда блондин дразнящее погладил его грудь, пощекотал живот и, наконец, сжал свою ладонь поверх ладони Рёмы, ласкавшего себя в стремлении к развязке. Ни когда, вжавшись лицом в сгиб локтя, перепачкал кафель собственным семенем, подставив ягодицы напору любовника, задыхаясь, содрогаясь от стонов, гулким эхом дробящихся о стены ванной комнаты. Ни когда семя толчками выплеснулось в глубину его тела. И уж тем более, не пожалел после, когда Акутсу порывисто прижал мокрое тело к себе и целовал закрытые глаза, губы, скулы, терзал ненасытными губами его рот... И Эчизен отвечал ему тем же.
Враз ослабев, брюнет практически повис на блондине и не отказал себе в удовольствии прихватить того за шею зубами, даря не поцелуй даже, а укус. И не даря, а припечатывая. Утверждая свою власть над этим телом и душой, в нём сокрытой:
«Мой».
Наконец-то.
– Ничего себе: помылись… – пробормотал Рёма в полусне. Акутсу вынес его, завёрнутого в большое полотенце, из ванной и устроил в кресле. Пока. Кровать они разворотили ранее, а теперь и в ванной устроили форменный погром. Блондин на пару минут задержался в дверях, разглядывая залитый пол, на котором валялась сорванная шторка, и покосившуюся раковину. Дополняли картину яркие мазки рассыпанных флаконов с косметическими средствами. С потолка капал конденсат…
Акутсу зевнул и решил перестелить кровать, а об уборке ванной он подумает вообще завтра. Эчизен вот уже сидя спит. Точнее полулёжа в кресле. Блондин с усмешкой подумал, что полноценно сидеть теннисист сможет не скоро. И, кстати, проклянёт любовника, когда прочувствует весь масштаб телесных неудобств, до которых тот его довёл.
Он как раз укладывал брюнета в постель, стараясь не заострять внимание на том, как соблазнительно тот раскинулся на свежих простынях, когда зазвонил мобильный.
С экранчика на гонщика с разрушительной неотвратимостью смотрела фотография Миа Аяко.
***
Рёма придавался мечтам над тарелкой с оладьями, размышляя о таких замечательных вещах, как: суицид, смерть, смысл и цель его жизни, кровать Акутсу… Проклятье!
– Ты выглядишь отвратительно, – заметил Кикумару с освежающей честностью, за которую его знали и любили во всех кругах Ада.
– Я и чувствую себя отвратительно. У меня все в гармонии.
Когда Эчизен проснулся – его новообретённого любовника рядом не было и неизвестно, когда тот унесся, хотя имелись подозрения – куда.
И никакой записки на подушке, со словами вроде «чувствуй себя как дома». Ладно, в тот день, когда Джин напишет что-либо подобное – случится Апокалипсис, но…
«Сука пергидрольная!»
Провалявшись до вечера и не дождавшись возвращения хозяина в родные пенаты, Рёма заставил себя вернуться в ставший почти родным дом Золотой пары. Перемолвился с ребятами парой словечек и вырубился до утра. Но мысли о произошедшем, с неотвязностью голодного кровососа, преследовали его даже во сне.
«Что это было, а?» – подумал он сразу, как проснулся. От воспоминаний о том, как ему не хотелось покидать спальню, до краёв наполненную их любовью – становилось тошно и страшно. Лишь тени запаха Акутсу на его коже оказалось достаточно, чтобы невыносимо возбудиться. Стоило закрыть глаза, чтобы в комнате зазвучало эхо тех стонов, что непрестанно рвались с губ, когда они дарили себя друг другу. Эчизен мастурбировал бы до изнеможения, если бы не был настолько опустошён, что едва мог в это поверить.
Такая прекрасный, волшебный секс и что? От Джина – ни ответа, ни привета – растворился в утренних тенях… или вечерних? Юноша подрастерял чувство реальности, полностью концентрируясь на ощущениях, что принесла их близость.
– Эйджи, сколько меня не было?
– Почти трое суток.
– Оооо-о-о…
– А потом ты ещё поспал. – Кикумару улыбнулся и поставил перед юношей ещё одну дымящуюся порцию отличного кофе, – Добро пожаловать в реальность!
– Реальность сосёт. Только ты и кофе примиряете меня с существованием в ней. – торжественно-печально отозвался Эчизен. Он почти переварил «новость» и глаза его, округлившиеся было в удивлении, вернулись к состоянию едва наметившихся щёлочек из разряда «Фуджи обзавидуется».
– Действительно. Оцени, между прочим, и его внезапно обретённую тактичность: приводя тебя в сознание, Эйджи ни разу не спросил, кто же подлец-виновник твоего длительного отсутствия и жалкого состояния. – заметил Ойши, заходя на кухню. Он был так отвратительно бодр и жизнерадостен, что хотелось его немедленно умертвить с особой жестокостью за негуманное отношение к людям по утрам.
Рёма уловил некое противоречие в собственных идеях, но ничего не мог с собой поделать. Парни обменялись понимающими взглядами поверх его головы.
– Я вам отвечу. Честно. Но пока не готов к такому разговору.
«И не известно: будет ли о чём рассказывать. Хммм… Ребята, я затащил в постель Акутсу. Да, того самого, которого вы все считаете распоследним подонком. И мне понравилось. Правда, теперь хреново. Но я и раньше знал, что одним перетрахом душа не успокоится… И теперь хочу его ещё больше. И нет, мне не стыдно. Хотя знаю его невесту. Я смотрел ей в глаза, когда представлял что и в какой позе сделаю с её избранником. Так что вопрос о том, кто из нас больший подонок – объявляется открытым».
– Да мы, собственно, не настаиваем. – Ойши подрастерял свой покровительственно-шутливый тон.
– Пока. – с нажимом уточнил Кикумару. – Но если ты и дальше станешь появляться на нашей кухне весь из себя с глазами побитой собаки мы этого козла выследим и отрежем ему яйца.
От нарочитой безмятежности в голосе друга на завершении фразы, в дрожь бросило даже Ойши. Кикумару рассуждал, как всегда, незамысловато и простенько: друг вытрахан, но явно не счастлив этим фактом. И кто-то за это поплатится.
– Предлагаю тебе полежать в горячей ванне. Я уже всё приготовил. – Ойши поспешил чуть-чуть разрядить обстановку.
Эчизен благодарно взглянул на обоих, оставил опустевшую чашку и выбрался из-за стола. Тянущее напряжение во всём теле не отпускало его, пока он шёл в комнату за всем необходимым, а потом и в ванную. Увернуться от зеркала он не успел и на пару минут завис, оторопело разглядывая себя: бледная в зелень кожа, круги под глазами, взгляд мутный, россыпи синяков повсюду…
«Жертва насилия, бля! Недаром Кикумару уже на яйца Джина нацелился. Знал бы он, на чьё достоинство замахнулся! Хе-хе».
Со стоном погрузившись в горячую до порога терпимости воду, Эчизен вдруг осознал, что ему удивительно пофигу: на свой вид, на своё самочувствие – лишь бы узнать наверняка, что это не последний раз, когда они были вместе:
«Почему ты мне не звонишь, падла?!!»
Вообще-то он сам уже четырежды порывался позвонить. Первым. Ой, можно подумать, после всех тех шагов, что он предпринял – его не хватит сделать ещё один?!
Четвёртая попытка ознаменовала начало истерики, в ходе которой он грохнул мобильник об стену.
Наблюдая не слишком успешные попытки Эчизена совладать с собой – хозяева дома задумались о том, как реанимировать парня. Обсудили проблему друг с другом: Эйджи предлагал как панацею вкусный ужин в ресторане, типа, все горести – от желудочной неудовлетворённости, а Ойши считал, что другу может помочь только затяжная беседа по душам, в ходе которой он откроет в себе силы для дальнейшей борьбы с огорчительной реальностью. Горячо поспорив, золотые не менее жарко помирились и, разомлевшие от ласк, пришли к единственному выводу: проблема переросла масштаб, когда решение можно найти их скромными силами. А значит – пора подключать друзей.
***
Ребята решили собраться узким командным составом в суши-баре Кавамуры и устроить праздник в честь Эчизена, в кои-то веки показавшегося в родной Японии. Когда «узкий командный» начал сползаться к назначенному времени – Рёма подумал, что:
а) им просто нужен был повод;
б) это стихийное бедствие;
в) а не был ли Атобе в числе организаторов?
Самым оперативным оказался Инуи – он явился на час раньше, чтобы пополнить свою базу данных свежей информацией о том, кто с кем и когда придёт. Через полчаса подъехала его девушка с подругой. Подруга, разумеется, тоже не могла появиться без спутника – Янаги Рэнджи. За ним увязался Кирихара, у которого как раз случился выходной и он – как высокоразвитое существо, находящееся в постоянном поиске кого бы пнуть – справедливо рассудил, что обретёт как минимум одну жертву в обществе старшего товарища. И, конечно, Акая помнил и планировал осуществить свою «страшную месть» Эчизену.
Приехала Золотая пара, вместе с юношей, которого они подобрали в парке из жалости: он там упал в декоративное болотце и вообще заблудился. Когда юношу отмыли – им оказался Тояма Кинтаро, который тут же повис на Рёме с воплем: «Сразись со мной, Кошимае!!!». Эчизен с кислой миной задумался о том, что проще: смириться с этим украшением в стиле сафари на вечер или вывезти его обратно в парк, найти то злополучное болотце и довершить начатое?
Инуи вздохнул и отложил тетрадь – как и в случае с первой прибывшей четверкой, эта троица ничего нового в базу данных не добавила.
Тезука и Фуджи явились точно вовремя. Вручили Эчизену обмотку для ракетки, на которую он давно зарился, но всё никак не мог выбраться в магазин. И теннисный гений, загадочно усмехнувшись, вдобавок смачно расцеловал брюнета в обе щеки.
Рёма задумался об убийстве. В этот момент в дверях нарисовался провокационно одетый, точнее даже – раздетый, хастлер, который заявил, что представляет клуб «Голубая мечта» и его финансирует Кирихара. По заявке которого, он должен немедленно отловить «Принца тенниса» и подарить ему ночь, полную страсти и огня. И который из вас он?
Эчизен задумался о двойном или даже тройном убийстве и принялся осторожно отступать вглубь помещения. Акая запротестовал во всё горло, но захлебнулся воплем, когда хастлер отправился к ближайшему столику на бреющем полёте, вдохновлённый мощным пинком. Ягю поправил галстук и ледяным тоном потребовал у своей жертвы – Нио Масахару – прекратить балаган.
Черкнув пару строк в тетради, Инуи мгновение помедлил и стер их – снова ничего нового.
Момоширо и Кайдо явились одновременно, хоть и с опозданием, которое чуть-чуть усугубилось, когда они застряли в дверях, не желая уступать друг другу.
«Как в старые добрые времена!» – умилился Мизуки и что-то записал в блокнотик. Имея в своем распоряжении различные достижения технического прогресса – сейчас ни один из информационных маньяков ими не воспользовался. Не сговариваясь, каждый записывал свои наблюдения и мысли на бумаге – ностальгия разыгралась, не иначе – или атмосфера в баре спровоцировала – кто знает?!
Инуи угрожающе заворчал, вытесняемый со своего наблюдательного пункта вторым мастером скандала и шпионажа. Как бывший менеджер Святого Рудольфа просочился в зал, не заметил никто, в том числе и сам Садахару, что порадовать его не могло.
– Маленькая зараза.
– Дылда.
– Вирус.
– Очкастый маньяк.
– Бактерия.
– Мальчики, не ссорьтесь.
– НЕ МЕШАЙ НАБЛЮДЕНИЮ, ЖЕНЩИНА! – в определённых ситуациях оба брюнета понимали друг друга как никто иной.
Кайдо пришёл один, а Момоширо с невестой – Осакадой Томоко. Чуть позже явились Хорио Сатоши и Рюзаки Сакуно, поженившиеся год назад. Хорио мгновенно сориентировался в столпотворении и принялся брать ситуацию под контроль. Голос парня и в детстве издавал такой скрип, который можно было бы посчитать произведением палаческого искусства для любого существа, имеющего уши. Он определённо нашёл бы себя, если бы стал озвучивать двери в Домах-с-привидениями. Но, к сожалению для всех, Хорио верил в своё высокое предназначение и недюжинный талант организатора. Гости заведения принялись быстро рассаживаться по местам, лишь бы юноша поменьше орал.
С получасовым опозданием на место событий с помпой прибыл Атобе. В смысле – полчаса не опоздание, час – слегка задерживается. Дверца лимузина распахнулась точнёхонько напротив двери суши-бара, в то время как остальной автомобиль, кажется, ещё выворачивал из-за угла соседнего здания.
Его Величество, умильно похлопал ресничками в сторону Тезуки, и снизошёл до объяснений, в духе, что он Эчизену – друг, товарищ и брат, а потому имеет самое прямое отношение к скромным семейным посиделкам «для своих». Ему никто не смог возразить и всех менее Рёма, внезапно сделавшийся обладателем огромного букета алых роз. Тем более, что в дверях уже показались: Кабаджи, гаджет для переноски тяжестей, идущий в комплекте с Атобе, и Ошитари, который не мог позволить Его Величеству в отсутствие Санады (а Кабаджи – не в счет), шляться по притонам одному – вдруг он наделает глупостей, да ещё и без своего друга? На руке у гения повис своеобразным брелоком в 50 кг – Мукахи Гакуто – который всю дорогу развлекался тем, что ревновал очкарика к каждому столбу. Эчизен понадеялся, что на этом поток хётейцев иссякнет и не ошибся.
Следующим пришёл Шираиши. По первоначальному плану он собирался:
– Найти Кинтаро;
– Извинится за Кинтаро;
– Угрозами и уговорами увести Кинтаро в родные пенаты.
Но, увидев Фуджи, резко передумал и устроился неподалёку от гения из Сейгаку. Следом за капитаном Шитенходжи явилась знаменитая пара пидоргеев из той же команды. Их попытались выставить – в дверь, но они вернулись через окно. При этом очкарик кричал, что у него с собой сямисэн, а значит, он обеспечит собравшимся культурную программу. Кайдо почувствовал неладное и с обречённым шипением начал сползать под стол.
«ЗОЖЕГАЙ, КРЕВЕДКО!!!» – прорычал Кавамура так, что все присели, и принялся вдохновенно создавать новые и новые порции суши. В наступившей тишине можно было расслышать даже приближающиеся шаги на улице.
– Оно-то так, оно конечно, не потому, что например, но тем ни менее, однако, в виду того, что как сказать… – послышалось невнятное из-за двери, – Шучу. Когда я говорю, у вас так забавно глазки стекленеют, что удержаться невозможно. Итак, всё материальное имеет конец. А вот некоторые мысли и чувства остаются с нами навсегда. И от этих мыслей – что остаются – иногда не знаешь куда деваться. Так вот, у меня такое чувство, что…
В этот момент Ибу Шинджи зашёл в заведение и застыл с полуоткрытым ртом, переваривая зрелище не слабой такой компании собравшихся – свободных мест в помещении уже не было. А ведь Тачибана Анн бестрепетной рукой привела на выгул не только старшего брата, но и Ибу с Камио.
Эчизен сказал себе, что если сейчас материализуются ребята с Окинавы и из Чибы – он не удивится. Но больше никто не пришёл. Кроме Китэ Эйширо. Кавамура сказал, что тот два года назад перебрался в Токио, получив здесь выгодную работу. Смуглый холёный окинавец за прошедшие годы мало изменился, разве что стал ещё представительней.
Китэ сходу подсел к Тезуке, чей вид – «минус сорок – я пломбир» – он со времён памятного национального чемпионата считал личным оскорблением, и принялся воровать еду у Кунимитсу с тарелки. Точнее, пытаться. Ради спорта, конечно же.
***
Эчизен опрокинул в себя порцию сакэ и оглядел суши-бар. Такое количество неординарных личностей, скученное в небольшом помещении – производило на него, известного социопата, угнетающее впечатление. Хотя, похоже, всем весело, все довольны.
Инуи со своей рыжей склонились над тетрадкой и в четыре руки чертят какой-то заумный график, доказывая Янаги свою правоту в чём-то, Ягю и Нио, хоть и не в теме, но с интересом «болеют» за своего. Кикумару взгромоздился к Ойши на колени и с умильной моськой кормит его со своей тарелки. Шираиши принялся строить Фуджи глазки и как бы с намёком теребить кончик бинта на руке. Бывший капитан Сейгаку хладнокровно пододвинул: свою тарелку окинавцу, себя – ближе к Шюске, и вперил тяжелый взгляд в лицо Ширайши. Гений, вежливо улыбнувшись новоприбывшему, невзначай прислонился к плечу Тезуки, и только изредка поблёскивал глазами в сторону наглеющего Китэ, прикидывая – пнуть его или пусть живёт?
Момоширо с Кайдо, как настоящие мужики – поддавшись на подначки и провокации Кирихары – позабыв подруг, начали выяснять: кто кого перепьёт. У обоих сопротивляемость алкоголю – еле-еле, но гонора ого-го! Поэтому оба уже окосели, позеленели, умирают, но не сдаются.
Пидоргеи, успешно игнорируя пытающегося навести «порядок» Хорио, сами себе нашли уютный угол, обозвали его сценой, установили там стол и теперь лихо на нём отплясывают. Стол скрипит и шатается, но пока держит. Мукахи злобно поглядывает на Кикумару и порывается проделать с Ошитари тот же номер с кормлением. Гений всея Хётей пока удачно отбивается – на то он и гений.
Девчонки потребовали добавку десерта и углубились в захватывающий мир сплетен, косметики и вечной как мир темы – «все мужики – козлы».
А Атобе погрузился в беседу с кем-то по мобильному телефону и отлетел от реальности. Судя по розовеющим щекам – с Санадой. А, судя по тому, что теперь порозовели и ушки – вскоре он подскочит и уедет домой.
Так и есть, уже подорвался, но уйти по-английски счел для себя моветоном, и целенаправленно рванул прощаться с невольным виновником творящегося вокруг бардака. И Эчизен напоследок решил удовлетворить свое внезапно проснувшееся любопытство, действительно – почему бы и нет:
– Атобе, а как Санада относится к постоянному присутствию… – юноша кивнул на маячившую за спиной Короля массивную фигуру Кабаджи. Кейго ухмыльнулся и, наклонившись к брюнету, негромко ответил:
– Только тебе и только между нами: скрипит зубами, ругается и при каждом удобном случае требует уволить его. Но… – тщательно выверенная пауза, – помимо того, что Кабаджи со мной с самого детства и я привык к нему, он хорош в качестве демонстративной охраны.
Глаза аристократа затуманились и он понизил голос еще больше:
– А кроме того, примирение после ругани бывает таким... мм… да что объяснять – сам знаешь!
На этом, Атобе, вдохновленный воспоминаниями, торопливо попрощался и, махнув рукой верному телохранителю, упорхнул домой.
В хаосе царившего вокруг веселья Эчизен перехватил странный взгляд Ойши, брошенный в сторону Тезуки. Это немного озадачило Рёму – внутреннее чутьё подсказывало, что неспроста Шуичиро таращится на капитана, как на восьмое чудо света.
А бывший вице-капитан теннисной команды Сейгаку, хоть и прошло уже столько лет, не мог забыть, какими ему довелось увидеть Тезуку и Фуджи однажды. И невольно сравнивал, как причудливо жизнь распорядилась ними.
Золотой паре, о которой ходило столько слухов самого разнообразного толка и от которой, казалось, все только и ждали – когда же официально объявят о свадьбе – на самом деле, пришлось вынести много нападок со всех сторон, прежде чем они отвоевали свое право вместе жить, не таясь.
Санаде и Атобе тоже пришлось не сладко, несмотря на финансовое всемогущество Кейго, а возможно, именно поэтому. Родственники не могли позволить наследнику империи так бесславно прервать род со своей стороны. Но, надо же знать упрямство и упертость этого самого наследника! И семье пришлось временно отступить, надеясь, что тот перебесится гормонами, а потом всё-таки остепенится, женится и обзаведется потомством.
Хотя пара не скрывала своих отношений, но даже у репортеров желтой прессы не хватило смелости мусолить в таблоидах скандальную тему.
А Тезука и Фуджи… Спокойное достоинство, невозмутимость, хладнокровная непоколебимая уверенность в своем праве быть вместе – затыкали рот досужим сплетникам не хуже ледяного взгляда Кунимитсу или сладко-ядовитого голоса Шюске. И когда молодые люди, после окончания старшей школы, стали жить вместе – ни у кого язык не повернулся пройтись на счет такого естественного для них поступка.
Эчизен затосковал – веселье идёт своим чередом – каждой твари по паре и он один неприкаянный, как старая дева на чужой свадьбе. Следующий момент можно было бы охарактеризовать как: «по полу прогрохотали тяжёлые ботинки и в ритме шагов он узнал свою судьбу». Вот только в своих докерах гонщик двигался практически бесшумно. Он зашёл за стойку, выбрал тарелку, над которой как раз закончил колдовать Кавамура, да ещё стащил кусочек рыбки аккурат из-под ножа.
Акутсу мазнул по человеческому заполнению бара нарочито безразличным взглядом и посвятил всё внимание содержимому тарелки, старательно не замечая Эчизена, явно напрягшегося при его появлении. Блондин ничем не выдал собственных чувств – так что впору было засомневаться в их наличии. И Рёме оставалось только гадать, как вызвать Джина на откровенный разговор. А потом и разнузданный секс.
Или сначала секс.
Даже лучше сначала секс.
Покончив с трапезой, гонщик попрощался с Кавамурой, накинул куртку и, ухватив шлем с края стойки – вышел на улицу. Теннисист бросил Мастеру свою кредитку, чем немало его ошарашил, и выскочил следом. Акутсу уже завёл мотор, когда его мотоцикл просел под весом второго седока.
– Эчизен?
– Фигушки. Рёма. – юноша присёк попытку блондина отгородится от него формальностями. Обнял его за талию и прильнул так плотно, что следующей стадией стал бы секс на мотоцикле.
– Не остаёшься с парнями выпивать? – глумливо поинтересовался брюнет, лишь бы попрепираться, ощущая, как нарастает в нём волна азарта.
– Я бы весь этот косорылок разогнал по домам без второго слова, но Кавамура… расстроится, – неприязненно отозвался блондин, мгновенно ощетиниваясь. Кажется, их стычки образовали стойкий рефлекс у обоих – адреналин в кровь, кровь в голову... а в последнее время и не только туда. Эчизен мысленно признался себе, что это всё его невероятно заводит.
Мотоцикл плавно тронулся с места и постепенно набрал скорость. Юноша устроился за спиной так естественно, что Джин не ощущал раздражения и желания на полном ходу сбросить его с мотоцикла, как бывало с другими. Это настораживало.
Когда пару минут спустя Эчизена хватились и отряд «почти трезвых» был отправлен на поиски – возле суши-бара уже никого не было. А рёв мотора растворился среди уличных шумов где-то вдали.
На этот раз паутина дорог сначала привела их в теннисный клуб, где они сразились друг с другом казенными ракетками и немало шокировали персонал тем, что умудрились порвать струны одной из них и довести до предремонтного состояния вторую.
После матча Рёма выразил желание отлюбить Акутсу, не сходя с места, на глазах у изумлённой публики. Блондин едва заметно дрожал от возбуждения, удачно выдавая это за спортивное напряжение, и гадал, как он вообще дал себя уговорить на предварительные ласки в виде тенниса, вместо того, чтобы сразу перейти к грубому сексу.
Собрав остатки благоразумия, спортсмены всё-таки добрались до раздевалки, не слишком распуская руки, покинули клуб и с грехом пополам передислоцировались в ближайший отель.
@темы: Prince Of Tennis, фанфик "Семейство кошачьих", Моя писанина, PoT Akutsu Jin
-
-
01.12.2011 в 14:33-
-
01.12.2011 в 20:50-
-
01.12.2011 в 23:45мне очень понравиось)
Без нее реально никак!
Принц в Токио,
и не собраться по этому поводу?!
Ну и плюс, можно узнать,
что стало с теми,
кто не описан достаточно в фанфе))
-
-
02.12.2011 в 00:10-
-
02.12.2011 в 01:21и это прекрасно!
(Жальтолько что у Момо жена,
у Инуи подружка,
а Каору один..)
-
-
02.12.2011 в 01:26Дык, человек-нелюдимка. Но мы же ему то Инуи в полный рост, то ещё кого дарим в других фиках. Не всё коту масленница))))
-
-
02.12.2011 в 01:39мрр, Каору -няшка!
упс, не сдержался))))
-
-
29.04.2015 в 09:10Не, я конечно помнил, что пьянка-гулянка,
ради которой и затевалось перечитывание,
где то не в первых сериях,
но то что это практически последние главы...
В общем я почти все пречитал.
И ни фига не пожалел о содаянном.
Как же все
Тангопара, голдены, страдания Эчизена, Акутсу,
тоже страдания, и Тефу и, нет слов!
Горячо поспорив, золотые не менее жарко помирились и, разомлевшие от ласк, пришли к единственному выводу: проблема переросла масштаб, когда решение можно найти их скромными силами. А значит – пора подключать друзей.
Умилился как в первый раз
Шираиши принялся строить Фуджи глазки и как бы с намёком теребить кончик бинта на руке. Бывший капитан Сейгаку хладнокровно пододвинул: свою тарелку окинавцу, себя – ближе к Шюске, и вперил тяжелый взгляд в лицо Ширайши. Гений, вежливо улыбнувшись новоприбывшему, невзначай прислонился к плечу Тезуки, и только изредка поблёскивал глазами в сторону наглеющего Китэ, прикидывая – пнуть его или пусть живёт?
и снова умилился.
Это просто потрясающе.
Мне и в первое прочтение понравился этот момент,
и сейчас прям вот вообще
Остальные главы я читал с телефона,
поэтому на них новых комментов не оставлял