Конфетти, читаем дальшеЧасть 10.
1.
- Я тебя ненавижу! ШДЫЩ!
- Я тебя тоже ненавижу! ШДЫЩ! ШДЫЩ!
- Суки, задолбали вы со своей ненавистью! Пис энд лав!
- ШДЫЩ!..
- Это была пятиминутка вселенского зла, которое в очередной раз победило добро и поставило его на колени… - Страхов галантно поклонился аплодирующим девчонкам и бросил короткий взгляд на Макса.
- И отправило его в нокаут! – закончил за него мысль Данька и пнул ойкнувшего Стасика, чтоб тот тоже поклонился. Неугомонная троица, кажется, уже совершенно позабыла о том, что произошло в субботу. Но Макс готов был спорить на что угодно: Страх помнил все. И то, что разговор по душам еще не состоялся, не означает что Страх все решил спустить на тормозах.
- Прекрасная аллегория, мальчики, но если серьезно, поработайте над этой темой. Все свободны, до завтра…
Студенты с гомоном потянулись к выходу. Быстро удрать не удалось. Стасик выцепил его из толпы, чтоб больше не отпускать:
- Вера на него запала, да?
- С чего ты взял? – Макс старался казаться как можно более спокойным, но нервозность Стасика выводила из себя.
- Она на него смотрела ТАК, будто была готова трахнуть прямо на диване в клубе.
- Бля, Стасик, что за мысли придурочные? – Макс нахмурился. Внутри ожгло, как кислотой. Здравствуй, ревность, милая, вот и познакомились поближе.
- Ты отпустишь ее… До сих пор не отпускал, а теперь отпустишь, - убитым голосом канючил Стасик. Макс же шкурой чувствовал тяжелый изучающий взгляд Страха. – Она сказала что занята сегодня. С предком твоим разговаривать собирается.
- Сссука! – Макс рванулся, но Стас вцепился в него как клещ.
- Бля, Максимус… Ну чего все так, я ж люблю ее! А она к танцору этому лееезееет.
- Пьеха, если ты сейчас не прекратишь нюни распускать, ей-богу, по морде дам, в профилактических целях! Мне на репетицию надо, все, целую, детка.
Он пытался дозвониться до отца. Но тот, видимо, как всегда перевел телефон на беззвучный режим и наслаждался работой. А Верка явится. Пономарева, она такая. С нее станется на Мире повиснуть, ножку подвернуть или напрямую, просто присосаться к нему в раздевалке.
Телефон Мира не отвечал тоже. Ну да, репетиция, как-никак. Спокойно, Соколовский, спокойно… Что дурного может случиться на репетиции? Там отец. А Влад Соколовский Бикбаева в обиду не даст. И если что Верку на место поставит. Да? Правда?
На репетиции он дергался, чем довел Бикбаева-старшего до тихого, почти змеиного шипения:
- Ты что творишь?
- Психую, а что, не видно?
- Видно, - улыбнулся Дима. – Что такое? Среда, а как до субботы дотянуть – не знаешь?
- Может помочь желаете? – огрызнулся Макс, скручивая стопку листов с текстом в тугую трубку.
- Обещаю на досуге подумать над твоим предложением. – Такой взгляд Макс уже видел пару раз. Правда, в исполнении Мира. Окатить ледяным презрением, подарить улыбку недоступного божества, узревшего на сандалиях своих букашку. – Соберись, Соколовский. Еще сорок минут, потом можешь быть свободен. Но эти сорок минут, будь добр, проведи в более адекватном состоянии.
Но трясло все ощутимее, так, будто вот этим вот вечером случится что-то ужасное, что-то, чего он не может предугадать и изменить тоже не может. И это бесило, как и собственная беспомощность, как длинные гудки в телефоне.
Сам виноват, сам! Нужно было уйти, нужно было набрать его номер, нужно было просто поехать, посмотреть в глаза, обнять, поцеловать…
Сильные теплые ладони легли на затылок.
- Успокойся, Максим. Просто успокойся. Все будет хорошо. Посмотри на меня, Макс… - у него, оказывается, очень живая улыбка. Теплая, чуть застенчивая. Вот таким был мальчик Дима? Таким похожим на Мира… Светлым.
Нельзя в глаза смотреть, бОльшей ошибки не придумаешь. В серо-зеленых омутах утонуть – на раз. Что в глазищах старшего, что младшего.
- Давай же, ребенок… - беспокоится, гладит по голове, пытается взгляд поймать. Ловит… отшатывается от совершенно чудовищного по силам узла эмоций и чувств. Тех, которые сыграть нужно и искренних, настоящих, таких болезненных, таких острых. Такое сыграть невозможно, если ты не безумец или не гений. Или не все вместе взятое. - На сегодня все. Всем спасибо.
Девочка, игравшая Сибиллу, поджала губы и тихонько испарилась, хоть, вероятно, и желала оказаться на месте расклеившегося студента. Но Дмитрий заговорщически подмигнул ей и покачал головой, дескать, в другой раз непременно.
- Знаю, упахался. Сам такой был. Но ты сильный, у тебя получился. Я верю в тебя.
- Трубку не берет, - выдохнул сквозь зубы Макс. – И знаю, что на беззвучке… А все равно. Больно так… как будто я не нужен. Но это я виноват, мы договаривались… Должны были пересечься вчера. А я…
- А ты в это время занимался со мной, - в голосе слышалась улыбка, грустная улыбка. – Вот значит как… Но ведь сейчас ты поедешь и объяснишься, да? Купи цветов. Большой красивый букет. Или скромную розу. Ветку орхидей. Что угодно, и подари. Цветы не гарантия прощения… Но шажок к тому, чтоб показать как тебе дорог человек. И в конце концов, для любимого человека ты готов на все.
- А работа?
- А работа подождет.
2.
Влад весь день не сводил с них глаз. Почти с самого утра они находились в театре, и Владу все больше казалось, что он сходит с ума. Потому что то, что крутилось только у него в голове, теперь вдруг начало обретать форму, визуализацию. И от этого сердце просто сводило судорогой. Потому что… ТАМ, на сцене были он и Дима. Мир каким-то непостижимым образом смог понять, чего хочет Влад, поймать те образы, которые крутились у него в голове. И не только воплотить их самому, но и передать их Саше.
Саша… Парнишка из обыкновенной семьи, любит смотреть кино в кинотеатрах, на досуге катается на роликах и сходит с ума по танцам. Такой же одержимый, как Мир и он сам. Гибкий, подвижный, с хорошей памятью. На сцене рядом с Миром смотрится идеально. Немного не дотягивает до Ратмира в отношении гибкости и плавности движений, но это даже к лучшему. В ЭТОЙ постановке так и должно быть. Вот только как не сойти с ума, глядя на эту пару на сцене? Если от каждого взгляда кричит сердце? Это не Мир с Сашей, это они с Димой.
Господи, во что он ввязался?! Зачем?
Влад закрыл глаза и потер виски. Если бы можно было остановиться… Но нет. НЕТ.
Влад вскинул голову, отметил, как тяжело дышит Саша, и отключил музыку:
- Отдыхайте.
Саша тут же благодарно кивнул и исчез за кулисами. Как уже знал Влад –звонить матери. Мир кинул на Влада просящий взгляд и когда тот кивнул, метнулся к музыкальному центру. В этой постановке у него было несколько любимых танцев, которые Влад менять не стал, и Мир репетировал их при каждом удобном случае, доводя до совершенства. В зале заиграла музыка, и Мир закружился на сцене, с головой погружаясь в ритм. Влад только улыбнулся уголками губ. Идеален…
- Привет, Влад Андрееееииич! – Верка хлопнулась на соседнее с Владом кресло и звонко чмокнула того в щеку. – Сто лет не виделись! Безумно соскучилась.
Маячка, потертые, порванные на коленях джинсы – гламурную особу она сейчас не напоминала ничем вообще. Скорее ту самую девочку, которая когда-то, очень давно, подавала надежды и могла бы принимать участие в постановках никак не ниже уровнем.
Влад повернулся и настоящая улыбка появилась на его лице:
- Привет, Вероника Даниловна. Какой ветер занес тебя в это богом забытое заведение? Как отец?
- Ничего, бодрячком! С ужасом ожидает, когда я наконец заявлюсь домой под руку с парнем и скажу: «па, теперь он будет с нами жить». Или осчастливлю его внуком. – Вера обезоруживающе улыбнулась. – А вы как всегда скромничаете! Нисебечего богом забытое! Да я о «Маскараде» мечтаю по ночам… Дурная былааа, славы Нестора-летописца возжелала. Акула, блин, пера. А вы тут как? - Ее взгляд буквально прикипел к тонкой фигурке на сцене.
На лицо Влада легла тень. В голове всплыли слова Макса о том, что Вероника запала на Мира. Кажется, Максимус не ошибся. Вот только вмешаться… означает оскорбить его. Пусть сами разбираются. Хотя хотелось… Так хотелось популярно и по-русски объяснить дочери некогда лучшего друга, что Мир принадлежит Максу.
- Мы тоже тут… бодрячком, - Влад посмотрел на сцену. – Репетируем с утра до ночи. Как всегда.
- Слухами земля полнится, - хмыкнула девушка, - Макс комментировать отказался, сославшись на то, что первоисточник ему голову открутит в порыве любви родительской. Красиво, чччерт… Долго еще? Я ж помру от любопытства!
Она чуть не раздевала взглядом танцующего парня, впитывая каждый жест, каждое па, малейший наклон головы.
- Это его танец, - хмыкнул Влад. – Закончит, когда захочет.
Владу уже даже стало интересно, насколько далеко готова зайти Вероника и что с этим будут делать мальчишки. Отец Мира с девушками, окружавшими его, справлялся легко. Они его обожали, а он этим беззастенчиво пользовался. Впрочем, благодарить за поддержку и помощь, он тоже не забывал.
- Ой… - Вера покраснела и стушевалась. - Я… эээ… Вы мне интервьюшечку эксклюзивненькую не дадите? Ну, типа, Всеволод Соколовский приоткрыл завесу таинственности, окружающую его новую фантастическую постановку. И рассказал нам немного о том, что же нас ждет на премьере. Дамы, запасайтесь успокоительными!
Влад рассмеялся:
- Остынь, девочка. Знаешь ведь, что я интервью о том, «что нас ждет впереди» не даю.
- Дядь Влад… - Вера переводила взгляд со сцены на Влада и обратно – Не для прессы. Я видела, как он в клубе танцует, но никогда бы не подумала, что это будет ТАК…
- Так и сказала бы, что пришла по его душу, - выдохнул Влад. – Он – лучшее, что я когда-либо видел. Он просто идеален.
- Ваш ученик? Макс только по имени называл… да отшучивался, типа солист большого и очень большого. Да он и Бродвей на колени поставит и ноги о него вытрет.
- Поставит. И вытрет, - согласился Влад. Музыка как раз закончилась, и Мир остановился, завершив танец сложной связкой. Влад похлопал ему.
- Отдышись, Мир. Я не хочу, чтобы ты свалился от переутомления за день до премьеры.
Мир спрыгнул со сцены и неторопливо подошел к ним.
- Не свалюсь. Я и так два дня отдыхал. О, привет, Вера, - Мир улыбнулся.
- Привет, Мир, - Вера поднялась на ноги, как только он подошел, и вернула улыбку. – Ты просто потрясно танцевал… Я просто… даже не знаю что сказать. Ты фееричен.
На секунду она снова обернулась к Владу.
- Знаете, ваши обычные аншлаги в этом году удвоятся только потому, что женская часть зрителей будет приходить снова и снова и снова, лишь бы посмотреть на него.
- Кто бы сомневался… – проворчал Влад себе под нос. В свое время девушки начали ходить в театр, только бы посмотреть на Дмитрия Бикбаева. Ничего не изменилось. – Ладно, оставляю вас. Поболтайте пока. Потом прогоним еще один танец, и я отпущу тебя домой на сегодня, Мир.
Влад сжал его плечо и, задумавшись, направился к кулисам. Мир проводил его тяжелым взглядом, а потом посмотрел на Веру. Не очень высокая, с короткой стрижкой, чуть прищуренными глазами – она больше походила на мальчика, чем на девочку. Она не производила серьезного впечатления, не была похожа на человека, способного надолго чем-то увлечься. Может, поэтому Мир не чувствовал себя рядом с ней… некомфортно. Просто подождать. И само пройдет. Хотя Мир предпочел бы, чтобы Макс ошибся. Макс… Одно сообщение от него вчера вечером. И опять молчание.
Мир запустил пальцы во влажные волосы, взъерошил их, пытаясь немного подсушить, но поймал непонятный взгляд широко распахнутых глаз Веры и вскинул бровь:
- Что?
Вера потянулась к нему и легонько коснулась губами его губ, чуть углубила поцелуй, отбросив с лица влажные прядки, и отстранилась. Но взгляда не отвела.
- Просто хотела попробовать, прежде чем спрошу и получу ответ, - немного грустно улыбнулась она. И переход этот, от живой непоседливой зубастенькой журналисточки к серьезной, немного застенчивой девушке, был поразителен.
Мир опешил. Рука взлетела и накрыла губы, словно защищая.
- Зачем? – выдохнул он, глядя на нее во все глаза и радуясь, впервые радуясь, что Макса нет рядом.
- Давай пройдемся? Нельзя заставлять разогретые мышцы бездействовать. Тебе же еще танцевать. – Вера подхватила его под руку. – Не переживай, не съем я тебя. Хоть и очень хочется. Ты ведь ЕГО эльф?
Мир усмехнулся и задумался. Простой вопрос. Непростой ответ. Сказать правду – избавиться от ее… внимания. Но кто знает, какие будут последствия. Соврать…
- Не знаю, что ты имеешь ввиду, но на данный момент я весь до кончиков ногтей принадлежу Всеволоду Соколовскому. Пока, по крайней мере, не состоится премьера, - он вздохнул с сожалением. Искренним сожалением. – Да ты и сама все видела.
- Видела, - она говорила очень тихо. Так тихо, что стой в шаге от них Влад, совершенно точно не услышал бы. – Как Макс толкнул меня, когда увидел, что мальчик-танцор с совершенно ангельской внешностью ломанулся черт знает куда. Как почти послал Страха, с которым дружен. Он сказал, чтоб Петр не смел становиться между тобой и ним. Макс – единственный, кого я считаю другом, и если он поступил так, если он намерено повел себя так, значит, на то у него есть причина. Но… эта причина, ты, Мир, мне очень нравится.
Мир выматерился про себя. И что теперь?
- Вера… Я не могу ни опровергнуть, ни подтвердить твои слова. Я не отвечаю за поступки Макса. Да и ты просто меня не знаешь. Ты меня совсем не знаешь. Зачем ты пришла сейчас?
Вера остановилась, повернулась к нему лицом и тяжело, пристально посмотрела ему в глаза.
- Это – внешнее. Если ты с ним – все останется как есть. Если нет… Извини, эльф, но одного украденного поцелуя мало. Очень мало!
Мир закусил губу и отвел взгляд. Что ответить? Правду? Опять солгать?
- Может, тебе спросить об этом у самого Макса? – Мир обезоруживающе улыбнулся.
- Макс может сказать, да. Но я хочу услышать это от тебя, Мир. Мне важно услышать это именно от тебя. Макс, он… станет шутить, паясничать, выделываться. Он скажет правду только, если тому, что он считает своим, будет грозить… ну не знаю… Его пытай, он не скажет правды. Всей правды. А я должна знать, разругаюсь я в хлам с лучшим другом из-за тебя или нет.
Мир закрыл глаза, решаясь, а потом выдохнул:
- Да, я с ним. Я – ЕГО эльф.
- Спасибо, - Вера улыбнулась и осторожно поцеловала Мира в щеку.
- Верааааааа, ты одна осталась у меняяааа… А-а-а… Вераааааааа… - Макс ввалился в зал, правда, не понять как. То ли дверь перед ним распахнули, то ли сам прокладывал путь себе пятой точкой. Да и не сказать, что это был Макс… Скорее большой букет на ножках. Слегка прихрамывающий букет, над которым сияли голубые глаза Соколовского-младшего.
- Максимус… ну ты, блин, даешь! - восхищенно воскликнула Вера.
- Пономарева, - проорал Макс в ответ. – Папа свет Андреич снова дал от ворот поворот? Нее, не проси, я от первоисточника по шее получу и подвиг свой не совершу, если проболтаюсь прессе в лице тебя! – и, уже подойдя вплотную, глянул в глаза Мира и улыбнулся. Виновато, смущенно. – Здравствуй, светлый… прости идиота…
- Макс… - выдохнул потрясенно Мир. – Что это еще за веник?
- А, эт так, - солнечно улыбнулся Макс и заорал что есть духу: - ПААААААП!!! Всеволод Андрееееииииич!!! Выходиииии!!!
Выдернул из охапки пышную белую розу, вручил хохочущей Вере.
- ПАААААП!!! Ну, где ты там?
- Здравствуй, сын. Какими судь… Ого! – вышедший на сцену Влад замер, разглядывая букет. – Что за шум, а драки нет?
- Соскучился я, отец мой! Взятку тебе дать решил. Розочкой. Примешь? В честь большой и светлой сыновьей любви! – Макс выдернул еще одну белую красавицу и, добравшись до сцены, торжественно положил к ногам отца, а потом, совсем как в бессмертном «Здравствуйте, я ваша тетя», дохромал назад к Миру и опустился на одно колено: - Я старый солдат, мадам, и не знаю слов любви…
Влад вскинул бровь, невозмутимо поднял цветок, а потом…
- Всеволод Андреевич, Мир, перерыв уже закончен? – появившийся из-за кулис Саша замер, недоуменно глядя на открывшуюся его взгляду картину. – Мир?.. – растерянно позвал он, и тот отшатнулся от Макса.
- Саш, это… Это Макс, он актер и часто разыгрывает сценки, и… Вот.
- Донна Роза, донна Роза… Кто этот… томный вьюнош с очами голубыми как небо? – Макс улыбался, продолжал сиять, и только в глазах его застыла почти паника. Из веника он выдернул третью розу и поднес ее третьему участнику аллегорической сцены «Изумление». – Максим Соколовский. Местный клоун, беспутный отпрыск досточтимого родителя, грозы танцоров и сцены, совращаю всех взять меня в постановку, подбиваю клинья к будущему солисту большого и очень большого, потому как он на досточтимого родителя влияния имеет поболе моего, - притворно вздохнул. – Не ведутся…
Саша удивленно взял предложенную розу, недоуменно посмотрела на нее, а потом развернулся к Владу, глядя на него почти с мольбой:
- Всеволод Андреевич?
Влад только обреченно вздохнул:
- Саша, это мой сын Максим. Гроза всех театральных режиссеров и лучший студент ГИТИСа на данный момент. А также самопровозглашенный король эпатажа. Прошу любить и жаловать. Макс, - он повернулся к сыну, - а это Саша. Наш новый танцор и солист. С сегодняшнего дня он играет вторую главную роль в постановке. Вместе с Миром.
Вера аккуратно прикрыла Максу рот.
- Спасибо, милая, – не остался в долгу младший Соколовский. – Люблю и жалую. Не обращай на меня внимания, я шумный, но безобидный.
Хотелось развернуть к себе отца и спросить, откуда он этого клона откопал. Ведь правда же клон! И какого лешего он будет танцевать с Миром?
- Но, собственно, отвернитесь, я приме букет вручу. Раз виновен, значит должен. Вот. Так что, Мир, это тебе. Ты умница, а я – лопууух. – Макс протянул охапку белых роз, среди которых как капля крови выделялась одна алая, Миру.
Мир растерянно посмотрел на протянутый ему букет, но почему-то брать его не торопился. Окинув взглядом стоящих рядом, он решительно взял букет, отдал его Вере, а потом, ухватив Макса за руку и вежливо улыбнувшись остальным: «мы не секунду», повел за собой в тень. Когда они отошли достаточно далеко, он отпустил Макса и вытянулся перед ним:
- Скажи-ка мне, любимый, зачем ты устроил весь этот цирк? - Ему было плевать на то, что скажет отец Макса, даже на Верку плевать: он сам ей признался, но Саша… Что он теперь о нем думает?
- С учетом того, что я и так пал пред тобою на колени, мне оставалось только упасть на колени перед всеми по очереди. – Как чертовски жаль, что нельзя его сейчас обнять и прижать к себе покрепче. Все портит наличие в зале этого… - Слушай, откуда появился этот клон Всеволода Соколовского в юности? Господи, что отец задумал? Блин, Мир, ну не дуйся, ща попридуриваюсь еще чуть и все, расслабится это чудо мелкое… С меня не убудет. Клоун он и на Мадагаскаре клоуном останется. Ну чего ты, а?
- Да ничего, - Мир сжал кулаки. – Все в порядке как всегда. И это не клон. Он просто похож. И да, у нас с ним равноценные роли. Мне нужно с ним подружиться, понимаешь? Чтобы он со мной общаться начал, а не шарахался, как от прокаженного и не смотрел большими глазами.
- Черт… - Макс расстроено потер лоб. – Извини, светлый. Я не знал, что здесь будет кто-то левый. Думал всем по розочке презентовать, тебе красную оставить, а тут… Блин, я дурак, да?
- Да, - отрезал Мир, а потом расстроено выдохнул: - Ну почему ты не можешь быть хоть чуть-чуть серьезней? Хоть иногда. Макс… Иногда мне кажется, что ты и наши отношения видишь вот так… стебом. Посмеяться, поприкалываться, а внутри что? - тихо произнес он, мотнул головой и развернулся к Максу спиной. Наверное… надо было уйти. Потому что сердце просто разрывало, и дрожали губы. Но сдвинуться он себя заставить не мог. Так и остался стоять, слушая дыхание Макса за спиной.
А тот судорожно вздохнул, сделал шаг вперед и взял Мира за руку. Нет, не прижал к себе, не обнял. Несмотря на темноту этого угла, несмотря на то, что звуки из этой части зала в той, где остались Влад, Вера и Саши практически не слышны, говорил он шепотом, едва-едва грудью касаясь спины Мира.
- Я не умею по-другому, Мир. Никогда не умел. Я… я ни с кем отношений не завязывал. Ты первый. Совсем первый. И для тебя я сделаю все. Все что пожелаешь только. Хочешь чтобы серьезно… Значит буду серьезным. Для тебя. Я буду, Мир.
Макс зажмурился. КАК это объяснить? Что всякий раз, ловя на себе заинтересованный взгляды, чувствовал, знал: стоит двинуться с места, стоит сделать шаг и нога дрогнет, проклятущая хромота станет видна всем. И в глазах вместо интереса вспыхнет жалость. А жалость никогда не перерастет в любовь. Никогда. Кто-то прячется, становится замкнутым, озлобляется на весь свет. Кто-то становится жестоким и ироничным, жалит в ответ на выпады. А кто-то – смеется. Над всеми, и в первую очередь над собой.
- Скажи мне… чего ты хочешь?
- Я хочу только, чтобы ты не превращал в цирк НАШИ отношения, - также тихо отозвался Мир. – Наверное… наверное, я понимаю, зачем ты это делаешь. Вот только… Что я сделал тебе, что ты защищаешься и от меня, Макс? Я никогда не жалел тебя и жалеть не буду. Ты достоин большего. Может, я не тот, кто может тебе это дать, но… Черт, Макс! - Мир с силой закусил губу. Так, что прокусил нежную кожицу до крови.
Макс на миг обнял его, прижавшись щекой к щеке.
- Я люблю тебя, Мир. Я просто тебя люблю. Ты единственный кто мне нужен, несмотря на мою дурость, несмотря на выпендреж, ты ЕДИНСТВЕННЫЙ, понимаешь? Ты для меня все.
Мир прикрыл глаза. Хорошо, тепло. Больно. До ужаса, до крика больно.
- Я тоже тебя люблю, Макс, - выдохнул Мир. – И единственное, о чем прошу тебя сейчас… Хотя нет, ничего, забудь, - он немного помолчал, пытаясь собраться с мыслями, а потом махнул рукой. Вздохнул, качнулся вперед, выскальзывая из объятий Макса. – Пошли, чудо мое… А то я говорил про секунду, а торчим мы здесь уже, наверное, минут десять. Верка… ты был прав насчет нее. И сегодня она мне об этом сказала. А ровно за секунду до твоего феерического появления я признался ей, что я – с тобой. У тебя не будет проблем?
- С ней не будет. Она просто уйдет в сторону, - выдохнул Макс, и шагнул следом за Миром. Теперь еще надо придумать какого черта он весь этот балаган устроил. – Ладно, все, последнее выступление, ок? Блин, - громко, так, чтоб его слышали все, начал Макс. - Миа падре… что ж это делается… я не могу лучшего друга уговорить вообще. Выходит, только ты мне и сможешь помочь!
Влад вскинул голову, глядя на подходящего сына и Мира. Отметил размазанную по губе последнего кровь, нахмурился, но решил не заострять на этом внимания.
- Да, сын мой?
- Трагедия вселенского масштаба! И только ты мне можешь помочь! – Макс выдернул из букета еще один белый цветок и принялся аккуратненько обрывать лепестки. – В понедельник у меня сдача сценического танца. Естественно, преподаватели от отпрыска достославного Влада Соколовского ожидают фонтана, феерии, взрыва и все такое…
Вздох получился тяжкий. Все, запал иссяк. Тут уже не попаясничаешь. Все наметки, которые у него были, годны только для тех, у кого нет проблем с ногами. Не подкашиваются колени от переутомления или чрезмерного напряжения. И в этом вся проблема.
- Проще говоря, у меня есть задумки, но они не для меня. Я завалю их с треском и под фанфары. Сам с постановкой танца я не справлюсь. Ты знаешь, я никогда не прошу, если могу сам, но сейчас не могу. Кроме Мира и тебя мне просить больше некого.
Влад свел брови. Какого черта? Какой сценический танец с его ногой? Преподаватели с ума посходили?! А потом Влад поймал его умоляющий взгляд, и слова возмущения застыли на языке. Это был выбор Макса, с которым он согласился.
- Давай поговорим об этом дома, ребенок, - трусливая попытка выиграть время, и Влад об этом отлично знал. – Я обещал этим двум молодым людям еще один танец, после которых я отпущу их по домам. Мир, Саша… Прошу на сцену, - он кивнул в сторону, а сам легко спрыгнул в зал.
Мир только вздохнул и, украдкой обласкав взглядом потемневшее лицо Макса, направился на сцену, где его уже ждал Саша. Когда они поравнялись, тот шагнул к Миру и тихо произнес, смущенно улыбаясь:
- Сходим куда-нибудь после репетиции?
Мир кинул быстрый взгляд на Макса и вздохнул. Саша ему нравился своей простотой и наивностью, светившейся в его голубых глазах, но…
- Давай не сегодня, Саш. Почти ночь на дворе, тебя наверняка родители уже потеряли. Завтра. Если не вечером, то, может, днем удастся вырваться. Здесь рядом есть хорошая кафешка.
- Правда? – тускнеющие глаза Сашки снова засияли, и Мир невольно улыбнулся, глядя на него. Ребенок. Настоящий ребенок. Такой, каким он был бы сам, если бы родился в ДРУГОЙ семье. Да и лет ему… Почто столько же, сколько было Владу, когда они познакомились с отцом.
- Правда. Если не получится днем, сходим вечером. Я тебе расскажу, что творится в этом сумасшедшем доме, называемом театром, и что это вообще за постановка.
- Хорошо. Спасибо, - Саша кивнул, улыбнулся, хотел еще что-то сказать, но тут их прервал прохладный голос Влада:
- Я очень рад вашим теплым отношениям, молодые люди, но поговорить вы можете и после репетиций, а я сегодня хочу попасть домой до того, как наступит завтрашний день.
- Извините, - Саша стушевался, а Мир только вздохнул: переход Соколовского-старшего в модус режиссера-постановщика был, как всегда, молниеносен и внушал уважение. Как можно быть настолько разным? Хотя… Отец, наверное, такой же.
- Рад, что вы наконец готовы к работе, - Влад отошел от края сцена и устроился на своем любимом кресле в зале. Казалось, что он уже забыл о то, что вместе с ним в этом же зале находится сын и дочь друга. Все внимание было приковано к двум юношам, стоящим на сцене. – Повторим тот танец с полетом, - он взял в одну руку пульт управления механизмами сцены и декорациями, в другую – от музыкального центра, и включил музыку. Знакомые до боли ноты ударили по нервам, но все это было где-то на краю сознания. Сейчас в зале сидел Всеволод Соколовский, и его интересовало только то, что творилось на сцене. А там… там расцветал танец. Танец двух людей, которые, не смотрели друг друга, не касались, но были вместе. По ощущениям, по мельчайшим движениям тел. За столько лет Влад овладел языком тела в совершенстве и знал, что нужно сделать, какой элемент вставить в танец, чтобы показать эмоции. И сейчас эти эмоции затапливали зал. Когда каждое движение танцоров было направлено навстречу друг другу. Положение тел, точно выверенное расстояние между ними… Все, что могло символизировать взаимную тягу.
Влад следил за ними пристально, строго, не пропуская ничего, подмечая все ошибки и неточности. А когда подошло время, нажал кнопку на пульте, и с потолка опустились две широкие ленты. И танцоры в первый раз коснулись друг друга. Глядя в глаза, сплели пальцы, ухватились за ленты и взмыли вверх над сценой. Закружились там, держа друг друга руками, взглядами.
Сердце Влада тихонько взвыло, но он велел ему заткнуться. И когда юноши снова оказались на сцене, закончив танец, только выдохнул:
- Неплохо, мальчики, неплохо. Но еще работать и работать. Ладно, я обещал отпустить вас на сегодня, и сдержу слова. Так что вы свободны. Но завтра к девяти утра я жду вас здесь.
Мир с Сашей синхронно кивнули, и Влад погрузился в свои мысли, выпадая из этой реальности.
Мир потер запястье там, где вокруг него обвивалась материя, сейчас свободно болтающаяся над сценой, и облегченно выдохнул. Он любил и умел танцевать, но сейчас… он был даже рад, что на сегодня все закончилось.
- Мир? – рядом возник Саша, потянулся к его покрасневшему запястью, но был остановлен мягким, предостерегающим «не надо» Мира.
- Извини, - уголки губ Саши опустились, и Мир почувствовал себя последней сволочью, обидевшей ребенка.
- Все в порядке, - тихо выдохнул он. – Просто… я не очень люблю, когда меня касаются. – Ложь. Но лучше соврать, чем объяснять истинные причины.
- Я не знал, прости, - Саша слабо улыбнулся. – Тогда до завтра?
- До завтра, - отозвался Мир, и Саша, попрощавшись с Верой и Максом, направился за кулисы.
*****
Макс широко распахнутыми глазами наблюдал за действом в зале, как и Вера, вцепившаяся в его руку, да так и не отпустившая сведенные болью пальцы до самого последнего такта.
- Маааакс… - почти жалобно всхлипнула она, чуть не плача. – Господи…
- Я подохну без него, Вер… Если он меня бросит, я просто подохну без него. - Вот оно, то самое, о чём с утра вопило шестое чувство. Предчувствие. Фатум. Почему, о проклятье, ОН не может быть на месте этого мальчика, Сашки, так похожего на его отца. Потому что этот танец… этот танец – ода. Они о любви танцевали, той самой, что соединила сердца отцов. Бикбаева и Соколовского. И не отпустила по сей день. Это он, Макс, должен был держать за руку Мира. А держит другой. И там, на сцене горит другой… Как же больно! Может ещё и потому, что в танце нельзя притворяться? Всё в этом мальчишке кричало Миру: я хочу быть с тобой! И пусть он сам не понимает этого, это так. Мир отбирает сердце, пленяет душу раз и навсегда.
Вера со стоном расцепила пальцы и, подойдя к Владу, поцеловала его в щёку.
- Спасибо, дядя Влад. Это… просто магия… - из зала она вышла, нет, почти выбежала, но Макс этого даже не заметил.
- Па… я подвезу его домой, хорошо? Мир? Я подожду тебя?
- Да, если хочешь, - Мир устало улыбнулся и, проводив Веру взглядом, отвернулся. – Я быстро.
На его счастье, в раздевалке Сашки уже не было, и Мир, оставшись в гордом одиночестве, почти рухнул на скамейку. Бред… Этот день – бред. Несуразный, странный. Какой-то… изломанный. Вроде все как всегда, все в порядке. И даже выходка Макса уже не вызывает такой бурной реакции… Но что-то дергает, тянет. Чужое, наносное, не свое. То, что творилось сейчас на сцене… Чужая любовь, своя любовь. Все смешалось. Мир потерял себя. Он забыл себя, став на это время Димой, Димкой Бикбаевым. Тем самым Димой, который до одури был влюблен в голубоглазого мальчишку с золотыми кудряшками. И Мир любил Сашку там, на сцене. Чувствовал, как крепко держат его еще почти детские, но такие сильные пальцы. Слишком вжился в роль, как сказал бы отец. Бред… А спастись можно только, вспомнив, что на самом деле он – Ратмир Бикбаев, Мир. И что его настоящая любовь – голубоглазый паяц, любимый клоун с грустными глазами. Макс… Макс. Он ждет его.
Мир приказал себе выкинуть ненужные мысли из головы и начал собираться. Очень быстрый душ только чтобы смыть пот с тела, причесаться, одеться, покидать вещи в сумку. Все, он готов.
Выключив свет и прикрыв дверь раздевалки, Мир прошел по лабиринтам кулис и вышел в зал. Остановился перед сосредоточенно обрывающим лепестки Максом и легко коснулся его плеча.
Больные испуганные глаза. И скрыть почти панический страх Макс не смог. Рассыпанные по полу белые лепестки приковывали взгляд, и мысли вертелись, вертелись вокруг простого и сложного вопроса: что же делать? Что ТЕПЕРЬ делать?
Мир – не Дмитрий, а этот мальчик, Саша, он совершенно точно не Влад Соколовский, несмотря на всю свою похожесть. И ещё… Мир любит ЕГО, Макса. А тот образ, который все видят из зала – это только образ. Мир, что бы он там не думал, тоже актёр. И актёр хороший, даже если не учится актёрскому ремеслу. Его отец актёр, вольно или невольно Мир стремится быть таким, как Дмитрий. Ведь и Макс тоже похож на своего отца. Повадками, поведением, привычками… любовью.
Макс уронил недоощипанную розу. В пальцах остался белый лепесток, которым он осторожно провёл по щеке Мира, чувствуя, как всё внутри обмирает от невыносимой, пронзительной, почти болезненной нежности.
- Идём?.. – шевельнулись губы.
- Идем, - как зачарованный выдохнул Мир. - И знаешь... - взгляд заметался по залу, - я хочу вспомнить. Что я - не мой отец. И я не люблю голубоглазого мальчика с кудряшками Влада Соколовского. Помоги мне. Пожалуйста...
Макс уронил лепесток и, взяв лицо Мира в ладони, нежно, очень нежно накрыл его губы своими. Он улыбался. Отчего-то сквозь слёзы. И горько плакало сердце, оставляя на щеках солёные теплые дорожки.
- У меня… голубые глаза, Мир… тоже голубые… - он тихо вздохнул, потом взял Мира за руку и повёл к выходу. Этот бесконечный день должен, наконец, закончиться.
Влад проводил их хмурым, тяжелым взглядом и грязно выругался. Что-то не так. Что-то очень не так. Дергает, корежит. Он где-то ошибся или это снова судьба? Кидает навстречу, разводит. И ставит, ставит барьеры и стены, как будто того, что уже было, мало. Влад съехал по стулу вниз, вытягивая ноги, и закрыл глаза. Под веками вспыхнула сладкая, болезненная картина. Касание губ… Нежное, отчаянное. Макс и Мир. ВМЕСТЕ. Любовь, нежность. И СТРАХ. Такой, какого не было даже у них с Димой. Почему? Ну почему их детям это досталось? Влад зажмурился сильнее, и случайно подсмотренная сцена исчезла. Зато зазвучал тихий, почти умоляющий голос Мира: «Я хочу вспомнить. Что я - не мой отец. И я не люблю голубоглазого мальчика с кудряшками Влада Соколовского. Помоги мне. Пожалуйста». Наверное, он все-таки ошибся. Нельзя… Нельзя было трогать то, что уже давно похоронено. Призраки прошлого не прощают вторжения в их покой. Но отступать теперь? НЕТ! Нет… Уже… поздно.
Влад скривился и открыл глаза. Взгляд устремился в потолок, утонул в его мраке. Надо бы домой… Домой. Макс отвезет Мира и вернется. И им надо будет поговорить. Но вставать… Когда он успел так состариться, что ему даже подняться тяжело?
3.
Никогда в своей жизни Макс не говорил так много. То совсем тихо, то поднимая голос, пытаясь привлечь внимание Мира, сидящего рядом на переднем пассажирском. Вот только не пошутил он за весь свой монолог ни разу. На его лице то и дело мелькала улыбка, время от времени он касался ладонью колена Мира, его щеки, убирал упавшие на лицо прядки чуть влажных светлых волос.
Он говорил о многом, о разном. С самого начала. О себе, об отце, о том, ЧТО почувствовал, увидев Мира рядом с отцом, что почувствовал, заглянув в глаза отца… О том, как не спал ночь, всё думал о том, самом первом поцелуе и о том, как маялся последующие шесть ночей, прежде чем решиться и прийти на репетицию снова и поговорить… О безумной репетиции, о бешенстве матери, о пожатии пальцев, о том, как хотелось, чтоб не кончалось ТО прикосновение, о растерянности и непонимании почему тогда Мир отстранился… И как уговаривал себя потом остановиться, потому что невозможно было оторваться от губ, потому что поцелуй тот откровением был, ведь невозможно, просто невозможно любить с первого взгляда, с первого разговора по дороге домой…
Говорил что они – два совершенно неправильных человека, но за эту неправильность, за огонь в глазах, за безумную нежность и полёт, за то, что целый МИР, именно за это Макс его и любит. Любит больше жизни.
А на светофоре, когда загорелся красный, он просто прижался к таким манящим, таким желанным губам, и целовал до головокружения, до потери ориентации во времени и пространстве.
Казалось ему, или в сумрачных глазах Мира и впрямь стало чуточку светлее?
- Я люблю тебя, Мир… - шептал Макс получасом позже. Как всегда они не доехали до дома совсем чуть, чтоб звук работающего двигателя не привлекал внимания хозяина. Он сидел на порожке джипа, со стороны Мира и обнимал колени своего любимого пассажира, любуясь усталой, чуть смущённой его улыбкой. – Я люблю тебя, светлый, и не позволю никому отобрать тебя у меня. Ни людям, ни предрассудкам, ни призракам. Я люблю ТЕБЯ. Ты знаешь, какой ты, светлый? Смотри мне в глаза, и ты всегда увидишь в них СЕБЯ.
И Мир смотрел. Смотрел, гладил его лицо, невесомо касался губами лба, скул, прикрытых век, губ…
- Ты главное помни…
@темы:
Творческое,
БиСовское,
Слэш,
Фанфики
-
-
12.08.2010 в 23:13-
-
13.08.2010 в 00:13