Название "Два генерала"
Автор: jetta-e
Иллюстратор: Liarnetta (aka Вениамин Фолк)

Ранее главы 1-3. Далее главы: 6-7, 8-9, 10.

главы 4-5
4. Генерал Петр Пьер Форкосиган

На перилах флигеля примостилась маленькая фигурка в шинели. При появлении генерала Форкосигана мальчишка торопливо спрыгнул на крыльцо и и отдал честь:

– Сэр!

– Чего тебе, Эйрел? – устало поинтересовался Форкосиган.

Единственный сын, будущий граф, отцовская надежда, оставался щуплым и низкорослым. "Я в его годы… а что я? Ему всего двенадцать. Что я делал в двенадцать? Играл в казаки-разбойники? Сбегал с уроков? Катал соседских девчонок на отцовском жеребце, которого категорически было запрещено выводить из конюшни?" Довоенное прошлое смазалось в памяти и казалось чем-то нереальным. Реальностью был вот этот мальчишка – все, что осталось от Форкосиганов. Петр вздохнул и мысленно обложил венценосного безумца Юрия таким черным, злым, со сложным загибом, проклятием, какое только мог изобрести.

– Майор Эймсбери передает депешу, код два-три-пять синий, – тем временем отбарабанил без запинки подросток.

А это хорошо. Значит, техники закончили пятый плановый сеанс связи со штабом и пришла текущая оперативная сводка. Начсвязи отправил того, кто оказался под рукой – кадета Форкосигана – с сообщением. Добро, что Эйрел исправно является к связистам на доклад… и неплохо же, что Эймсбери при всей своей занятости не забывает о просьбе генерала проследить, чтобы мальчишка не сидел без дела. Конечно же, код синий: сообщение не приоритетной срочности, иначе генералу передали бы сообщение по рации, а не отправили бы посыльного, которому придется ждать. Не во времена Изоляции живем, как-никак. Значит, с двенадцатым-бис и операцией вокруг него все идет по плану.

А все же гляди-ка. Эйрел исполнительно просидел с полчаса на зябком ветру, пока отец не закончит личную беседу с Эзаром. Терпение и уважение к субординации – хорошее качество для будущего солдата. Возможно, из парня еще выйдет толк – полгода назад, глядя на растерянного ребенка, мечтателя, не умеющего толком держать оружие, Петр в этом откровенно сомневался.

– Тебе не зазорно служить вестовым, лорд Форкосиган? – поинтересовался он с легкой иронией. Эйрел помотал головой. – Что ж, благодарю за службу. А теперь пойдем со мной. Мы должны поговорить.

До отвращения банальная отцовская фраза, подумал генерал. И дело, которым, кстати, не отцу пристало заниматься. Вот подошел бы сам Эзар к пацану и объявил бы ему императорским гласом радостную новость: мол, сосватал лично я для тебя твою кузину, мальчик, да еще с наибольшей выгодой для нашего общего дела, можешь не благодарить…

Хоть не пришлось разыскивать его по всему поместью, чтобы объявить новость о помолвке. Петр покачал головой и вошел в душную теплоту дома, Эйрел – в полушаге за ним. Так же послушно и молча он сел на застеленной койке напротив отца, ожидая, что тот скажет. Выволочки мальчик ждет, что ли?

– Чего такой насупленный? – усмехнулся Форкосиган-старший. – Натворил что-нибудь?

– Нет, сэр, – быстро ответил Эйрел.

– Тогда вольно, кадет Форкосиган. Ты здесь в гостях у родичей, а не на посту, нечего глядеть таким букой… Ты, кстати, чем вообще в этих гостях занят, когда тебя майор с поручениями не гоняет?

– Я? Здесь есть ребята моего возраста, и мы… мы играем. – Сын насупился и, кажется, покраснел. Ну, прямо как девчонка. Точно, боялся, что получит выговор за детские забавы в военное время. – В такти-го и просто так.

– Это сыновья графа? – Если Форратьер не отослал своих младших подальше, значит, считает себя в полной безопасности, даже когда за порогом война. Хороший признак.

– Да, трое сыновей и племянник.

Что ж, Петр не был настолько упертым солдафоном, чтобы предполагать, что его мальчишка сегодня развлекался сборкой-разборкой лазерного ружья или штудированием учебника тактики. Будет еще кому вколотить в него Устав, а пока пусть наслаждается передышкой.

– Что ж, – разрешил он, – играй дальше. И не забывай поглядывать по сторонам. И вообще, я не о том хотел с тобой поговорить, сын, – постарался он начать как можно более добродушно. – Это хорошо, что ты сошелся с молодыми Форратьерами. Добрые отношения с родственниками всегда пригодятся. А теперь они будут нам ближней родней… Вот что: мы с графом Пьером договорились о твоей помолвке с его дочерью.

– Помолвке? Но я даже не видел девочки, – удивился Эйрел. – Какая она? Как ее зовут?

Черт, он в спешке даже не спросил, как зовут девчонку. Досадно вышло. Петр вздохнул еще раз и пересел на кровать рядом с сыном.

– Честно, Эйрел? Я тоже не знаю, какая она. Говорят, милая девочка, воспитанная, послушная. Не в том дело. Она графская дочь, и это самое главное. Идет война, сын, и нам жизненно необходимо заручиться союзом с как можно большим числом графов. Мы рисовали с тобой схему Совета, помнишь? Красные и зеленые метки? Мой кузен Пьер Форратьер пока что держит нейтралитет, но он должен стать нам важным союзником, и неоценимая помощь, которую способен нам оказать именно ты – привести его на нашу сторону через эту помолвку. Ты уже достаточно взрослый, чтобы носить мундир и держать оружие, Эйрел, значит, в женихи тоже сгодишься. Это честь – и это польза, которую ты способен принести нашему общему делу. – Он усмехнулся и потрепал сына по коротким, торчащим жесткими вихрами волосам. Мальчик замер под его прикосновением. – Со свадьбой мы, конечно, погодим до твоего совершеннолетия, не бойся…

– А я и не боюсь, – буркнул мальчик.

– Ну и молодец. – Граф одобрительно похлопал сына по плечу. – Готовься к празднеству в честь своей помолвки, лорд Форкосиган. Через три дня. А пока… беги играй. Можешь похвастаться своим приятелям, что скоро станешь им деверем. Только, – внезапно пришло ему в голову самое естественное, что может предпринять двенадцатилетний пацан (и как он сам поступил бы в этом возрасте, хотя кто знает его младшего, тот всегда был тихоней), – за стены замка ни шагу без моего оруженосца. Ни в конюшни, ни в парк, ясно? Лучше на невесту посмотри, если получится. Это приказ, солдат.

– Так точно, сэр. – Эйрел выслушал отповедь, опустив глаза. Ни обиды, ни радости, ни злости. Тихий, как мышка, застенчивый, себе на уме мальчишка.

Петр незаметно вздохнул и признался сам себе, что резок с ним – и не случайно. Наверное, он испытал бы куда больше радости, даже наорав на парня, если бы тот хоть раз показал характер…

***

Успел ли похвастаться Эйрел своим приятелям первым, или граф сообщил радостную новость домочадцам лично еще вечером, но назавтра умонастроение в замке разительно изменилась. Его обитатели усиленно делали вид, что единственная причина визита высоких гостей – разговоры о брачном союзе, а центральная персона – разумеется, граф Форкосиган. Петр злился и чувствовал себя не в своей тарелке. Матримониальные договоренности всегда были женским занятием, а он скоропостижно овдовел недавно и лишился всей своей родни еще в Первую Цетагандийскую. Впрочем, отыскать приличную сваху ему ничего не мешало бы, знай он только о такой необходимости заранее. Да уж, Эзар привык рубить с плеча и оставлять своих людей разбираться с последствиями, в полной уверенности, что им это по силам. "Договорись с какой-нибудь из здешних женщин", бросил он Петру, едва услышал об этом затруднении, и больше к этому вопросу возвращаться не пожелал.

Похоже, император и сам оказался здесь в двусмысленном положении. Всем понятный и житейский повод столь высокого визита не требовал, а для того, чтобы представить Его Императорское Величество как "свадебного генерала" при его лучшем друге, речь должна была зайти как минимум о свадьбе. Форратьеры чином помладше нервничали так, что это легко было увидеть даже одним глазом, к тому же прищуренным. Эзар двадцать часов в сутки терзал своих связистов, не желая, чтобы пропала хоть минутка, и косился на хроно с очень выразительным видом. Конечно, в поступающих депешах никаких новых неприятностей отмечено не было, а то Петр бы узнал. Просто деятельной натуре Эзара претило терять время впустую.

А у графа Форкосигана тем временем обнаружилась новая забота. И звалась она, смешно сказать, леди Амалией Форратьер.

Леди Амалия, урожденная Форпински, вдовая золовка графа, оказалась одной из немногих дам замка, подходивших на роль свахи (близкие родственницы невесты или достигшие возраста маразма старухи отпадали по всем понятным причинам). Петр Форкосиган обратился к ней по-родственному и отказа в помощи не получил. Но сразу же леди Амалия всеми доступными ей способами принялась намекать что бравый генерал не получит отказа и ни в чем ином, если соблаговолит уделить немного внимания достойной женщине. Достойной и довольно привлекательной, нельзя было не признать, хотя такой привязчивой! Прижимаясь полной грудью к самому плечу графа, она утешающе ворковала, насколько всей вдовьей душой разделяет его потерю. Отлавливая Форкосигана в коридорах замка, заводила разговор о том, что дому просто необходима женская рука. А при каждой встрече с Эйрелом принималась гладить его по голове и сетовать, как тяжело бедному ребенку без материнской ласки. Маленький солдатик поглядывал на леди угрюмо, но воспитанно молчал, за что отец всякий раз так и рвался его похвалить. Сам он тоже не преступал границ вежливости, хотя рука сама тянулась ущипнуть вдову за что-нибудь выдающееся. Но одно дело – доступные для короткой интрижки служанки, и другое – графская родственница, с которой шуры-муры на раз не пройдут. Памятуя о том, что нужно сохранять полное расположение свахи до самого момента помолвки, генерал улыбался и отчаянно лавировал.

Пожаловавшись же тет-а-тет на свою горькую долю старому другу, он, увы, не нашел понимания. Эзар посоветовал ему либо предпринять решительный кавалерийский натиск на вдову, либо утешиться с одной из тех самых служанок, но только не трахать императору мозг разговорами, достойными пятнадцатилетних мальчишек. Нетипичное раздражение, проскользнувшее в эзаровском голосе, Форкосигана удивило. Эзар никогда не терялся, моментально выискивая в толпе доступных для флирта женщин самую хорошенькую, и имел обыкновение хвастать потом своими победами. Быть не может, что он настолько ушел в государственные планы, чтобы не поохотиться в здешних угодьях первым. Каковое соображение генерал и высказал со всей солдатской прямотой.

– И как ты себе это представляешь? – с неожиданной тоской поинтересовался Эзар и, спохватившись, поднял ладонь: – Цыц! Уволь меня от казарменных шуточек, я про другое. Видишь ли, у меня с Негри честный уговор: он не обременяет меня охраной без надобности, а я не общаюсь с непроверенными персонами наедине. И я бы слукавил, если бы сделал вид, что к бабам это условие не относится. Даже к покладистым.

Ну-ну. Вряд ли замковые служанки были тайными шпионками Юрия. Та, с которой Петр уже сошелся накоротке, на его жизнь точно не покушалась и не интересовалась ничем, кроме как собирается ли милорд отыскать ее потом для возобновления знакомства. Негри великолепен как шеф императорской службы безопасности, но его паранойя порой переходит все разумные границы. Впрочем, может, поэтому он так и хорош.

– Ну, так пусть проверит, – предложил Форкосиган, неопределенно пожав плечами.

– Когда он закончит проверять, – сухо сообщил Эзар, – мы уже будем на обратном пути. А иначе все обитатели этого поместья, вплоть до последней козы, будут заранее в курсе, на какую из девиц я положил глаз. Нет уж. В этих гостях, так и разэтак, мне придется хранить верность своей невесте.

Петр даже не фыркнул, а молча посочувствовал. Выходит, старый друг и вправду не прочь оторваться напоследок, поставить в своей холостяцкой карьере выразительную точку, а не судьба сейчас. Жаль, черт возьми. Когда и погулять, как не перед свадьбой: даже любвеобильную леди Амалию помолвленный император мог бы щупать совершенно безнаказанно, если уж на то пошло…

В отличие от графа Форкосигана, на которого та всерьез положила глаз. Ему оставалось одно спасение: едва звала боевая труба, он с облегчением ретировался навстречу своим обязанностям командующего.

Самым сложным в эти пару дней оказалось с беспечно светским видом фланировать по замку, вести разговоры ни о чем с многозначащим подтекстом – и отсчитывать минуты до очередного сеанса связи со ставкой. Генерал извинялся – "служба!" – и скрывался от очередной беседы на окольно политические или невыносимо семейные темы, зачастую не успев выпустить из рук стакана с бренди и застегнуть воротник кителя. В фургоне связистов Форкосигана уже поджидали все пятеро офицеров его оперативного штаба. Он встряхивался, как пес на дожде, глаза загорались, и начиналась настоящая работа – быстро и скрытно.

Разумеется, ему не приходилось сейчас самолично руководить издалека операцией в Даркое, предназначенной для дезинформации противника и отвлечения его мобильных сил: с этой задачей успешно справлялись его зам по тылу, начальник армейской разведки, старший политофицер и командиры полков. Поддержать саперов с воздуха, чтобы им ничего не препятствовало вернуться в срок? Передвинуть батальон стрелков на левый фланг, где началась эвакуация гражданских раньше времени? Обеспечить в городе точно дозированную панику среди штатских? Это все их дела. Вмешиваться в плановую рутину со своими приказами генерал Форкосиган пока что не находил нужным. Основную работу сделают и без командующего армией, разве что при явных отклонениях от плана он должен будет внести свои правки, расставить приоритеты и перераспределить ресурсы. Но главное было не в этом.

Даркойская ловушка была только малой, экспромтом добавленной частью долговременного стратегического плана по вытеснению Юрия из большинства Округов, обескровливанию его сил и выдавливанию их к западному побережью, слабо развитому промышленно и не способному предоставить войскам должной базы. На идею сразу физически устранить свергнутого императора – а варианты предлагали разные, от отряда диверсантов до точечного ядерного удара – Эзар наложил вето еще в самом начале войны. Сделать это было бы технически можно – но ошибочно. Тирана требовалось разгромить, а не убить. Лишить войск, поддержки, союзников, заставить графов и армейское командование перенести свою верность с бывшего монарха, ныне предавшего своих подданных, на его преемника. Поддержка Юрия Безумного должна была постоянно таять, его солдаты – дезертировать, некогда присягнувшие ему графы – менять позицию и понемногу соображать, что в нынешних обстоятельствах понятие государственной измены квалифицируется совсем не так, как им казалось вначале. Вот добьемся этого, заявил Эзар своему старому другу в разговоре наедине, свирепо блестя глазами, тогда и Юрия выследим, загоним и уничтожим. Как бешеную лисицу.

Со стратегической точки зрения это превращало войну в медленную, планомерную и позиционную, и именно генерал Петр, в своей должности главкома сухопутных войск, приводил этот план в исполнение. За ожидаемым разгромом двух бригад противника под Даркоем должно было сразу же последовать массированное контрнаступление эзаровских войск на западе провинции. Вот его планирование и было сейчас головной болью генерала Форкосигана. А для этого каждый час нужны были свежие сводки о перемещениях войск и транспортных потоках с обеих сторон, сведенные штабными офицерами в единую картину.

А задача скрытно обеспечить работу оперативного штаба на выезде, охрану, связь и сокрытие факта его наличия от посторонних глаз доставалась, помимо прочих дел, капитану Негри.

Капитана Негри генерал Форкосиган уважал, и, хоть тот и почти не успел повоевать, воспринимал его как одного из своих ветеранов, знающих свое дело и надежных. Неразговорчивость, цепкая въедливость и полное отсутствие пиетета к самым высоким титулам и чинам Форкосигану как "военной косточке" импонировала. Но иногда, признаться честно, Негри переступал всякие границы. Вот например как в тот раз…

Негри поджидал Форкосигана у дверей вагончика. Он вертел в пальцах какую-то веточку и вид имел вроде бы рассеянный, но за этой рассеянностью пряталась непрошибаемая решимость выловить генерала, зажать на потребное время в безопасный и непрослушиваемый угол и пройтись по всему списку дел.

– Есть новая информация, – сообщил шеф СБ лаконично и повел командующего во флигель, под жужжащий полог "конуса тишины". Только там он начал:

– Мои люди закончили проверку новых шифровальщиков штаба. – Про работу своей службы капитан всегда говорил, не называя фамилий, отчего посторонним казалось, что эти "люди" бесчисленны и вездесущи. Форкосиган большинство из них уже знал в лицо. – Семерым я санкционирую присвоение высоких степеней допуска, однако Фориннис под вопросом.

– Все-таки откопали что-то, ставящее под сомнение его лояльность?

– Персонально его – нет. Но его семейные связи являются компрометирующими сами по себе.

Старая песня, мысленно поморщился Форкосиган.

– Я знаю, что его старший брат ошивается у Юрия. У Алексея своя голова на плечах, и за майора Форинниса он не ответчик. И об этом мы с тобой уже говорили, капитан.

– Говорили. Я помню, что вы, генерал, неоднократно и с похвалой отзывались о лейтенанте Фориннисе. Я согласен, он ответственный молодой человек… и почтительный сын, который регулярно пишет домой, где у него осталась супруга, опеку над благополучием которой держит в своих руках майор лорд Фориннис…

Форкосиган раздраженно стиснул пальцами подлокотники кресла. Будь это кто другой, а не Негри, его первой реакцией было бы в преувеличенном гневе вскочить и, вышагивая по комнате, устроить младшему по званию разнос и настоять на своем. Но с шефом имперской безопасности такое и пробовать не стоило.

– Ты подозреваешь, что мой лейтенант является источником утечки информации? – переспросил он прямо.

– Нет, генерал. – Негри глядел на него в упор. Выражение его лица было терпеливым и спокойным, словно он и не спорил ни о чем; Форкосиган тщетно искал в его глазах признаки вызова. – Если бы я подозревал Форинниса, он бы уже находился под следствием. А я лишь считаю нецелесообразным повышать его допуск.

– Ты никому не доверяешь, Негри… – Форкосиган покачал головой. – Допустим. Но Фориннис прослужил при мне адъютантом три года, пока мы гоняли цетов. И награду за храбрость я ему лично вручал. Если не верить своим боевым товарищам – кому еще остается? Семейные связи – это, конечно, аргумент, только мы все сейчас против своей родни воюем. Гражданская война, мать ее так. – Он все-таки поднялся, сделал несколько шагов к окну и, не оборачиваясь, добавил коротко: – Я готов поверить своему человеку.

Если шеф СБ и остался недоволен результатом этого спора, в его голосе этого не прозвучало, когда он продолжил обсуждать с командующим армейскую разведсводку. Которая, по большому счету, была куда важней полномочий одного-единственного шифровальщика, и Фориннис оказался быстро забыт.

5. Император Эзар Форбарра

Эзар, по чести говоря, слукавил, утверждая, что с графом Форратьером они сговорились крепко и быстро. Граф Пьер, при всем своем внешнем благодушии и кажущейся привычке к сибаритству, был увертливым скользким типом, и его ревностное "Да, сир!" сопровождалось таким количеством явных и негласных оговорок, что надо было держать ухо востро. Обещание расторгнуть помолвку брата Пьер дал тем охотнее, что его право решать за Доно, на ком тому следует жениться, было более чем сомнительным, и это понимали оба участника переговоров. Другое дело, что Доно до сих пор жил на пенсион, выделяемый ему семьей. Императорский фаворит, придворный архитектор – это все конечно, хорошо, но Доно, к счастью, был человеком искусства, что в прикладном смысле означало, что со своих строительных подрядов он себе не сколотил небольшого симпатичного капитала. Это подтверждали не только слухи, но и сводки финансовых аналитиков дотошного Негри. Следовательно, у графа была ниточка, потянув за которую он мог бы управлять своим взбалмошным, не от мира сего, братцем. Дело оставалось за малым: вызвать у графа горячее желание за эту ниточку дернуть, а Доно доставить сюда для переговоров с глазу на глаз.

К самому графу Форратьеру шла не ниточка – настоящие поводья. Разумеется, Эзар не опускался до угроз или хотя бы намеков на них, но оба понимали, что не явись Доно решить дело миром – и уже Негри будет поручено радикально разобраться с так некстати возникшим нареченным императорской невесты. А граф искренне хотел видеть своего младшего брата живым, здоровым и на свободе. Поэтому приглашение приехать в гости, которое он отправил Доно, больше походило на приказ. К счастью, Доно не находился неотлучно в военной ставке при своем покровителе, не то Юрий Безумный не отпустил бы своего фаворита, не считаясь ни с какими рациональными доводами. Но разрешение на посещение семейного праздника, в нейтральном графстве и под гарантии безопасности тому вымолить удалось.

Изначальная пикантность была в том, что Доно, в нынешних терминах, являлся открытым мятежником и сторонником низложенного тирана. Граф Пьер сразу выразил резонное соображение, что искренне желает видеть Его Величество счастливо и без проблем женатым, но столь же сильно не хочет видеть своего брата в клетке – или в тюрьме – в качестве свадебного подарка последнему. Эзар посмеялся, что мстить всяким мазилкам – ниже его достоинства, по ходу быстро получил у Негри сводку, не числится ли за Доно что-то конкретно нехорошее, и дал свое монаршее слово, что позволит ему беспрепятственнно приехать на эти переговоры и невредимым уехать с них. Официально, разумеется, никакие это были не переговоры, а помолвка его юной племянницы. Негри бессловесно поворчал, однако высочайшее решение не оспорил.

– Капитан, – привычно поинтересовался император, едва они остались одни, – что тебе на этот раз не нравится?

– Мне, Ваше Величество, – ответил Негри не без язвительности, – нравится все. И то, что закадычный друг Юрия притащит с собой на хвосте пару шпионов, тоже.

Действительно, граф Форратьер выговорил для Доно присутствие двоих телохранителей: "Мой брат человек не военный, и ему небезопасно путешествовать по охваченной войной стране в одиночку… если вы запретите ему прибыть даже с этим номинальным сопровождением, сир, боюсь, он расценит это как основание опасаться за свою жизнь и свободу и не поедет, ведь вы знаете, наш Доно всегда был человеком со странностями…" Эзар плюнул и согласился. По большому счету не важно, получит ли обещание безопасности один только Доно – давний юрин прихвостень с профессионально наблюдательным взглядом – или за компанию с ним еще двое подозрительных сопровождающих.

– А тут уже твоя забота, кто они. Телохранители, шпионы, диверсанты или цеты замаскированные, в полоску и с гребнем… Сам разбирайся, мне доложишь и примешь меры.

Негри вздохнул.

– Так точно, сэр. Обыщем при въезде в поместье, просканируем, оружие отберем и опечатаем, повесим на обоих жучки… Только это как мертвому припарки, если сюда действительно заявятся профессионалы. А радикально этот вопрос вы мне решать запретили.

Эзар подумал, что, конечно, радикальное решение вопроса – самое надежное, но в гражданскую войну ради искоренения всех подозрительных личностей придется ползАмка посадить под замОк. Гм. Хороший каламбур. А половину из оставшихся, кстати, неплохо бы поставить к стенке.

Хотя это бы уже какие-то массовые казни получились: полное население замка, принарядившееся ради семейного праздника и собравшееся в парадной зале, оказалось изрядным. Откуда они только выбрались? Все эти родственники, свойственники, домочадцы, приживалы, семейные слуги – и конечно, дети. Семейство Форратьеров всегда славилось богатством и плодовитостью, и в день помолвки графской дочери это самое богатство сверкало со стен зала, а плодовитость по залу носилась, с визгом или более степенно, смотря по возрасту. На виновницу торжества с гордостью взирал заключивший помолвку папаша и с опаской – юный жених. Петр Форкосиган удостоил будущую невестку одним взглядом, точно убеждаясь, что явных признаков мутации не видно, и продолжил разговор с ее отцом. Да и правда, на что там смотреть: мелкая, черноволосая, шумная девочка, неотличимая на взгляд Эзара от остальных своих сестер и кузин. Наверное, и моя нареченная в детстве была такой же вертлявой занозой, подумал Эзар и испытал мимолетное сочувствие к младшему Форкосигану. Принцесса Катарина, Форратьер по матери, не отличалась покладистым характером, как и вся их порода.

Начались танцы. Эзару, как самому почетному гостю, этой обременительной обязанности удалось избежать. Он издалека смотрел, как Эйрел кружится в вальсе с форратьерской дочкой, старательно пытаясь не наступить ей на шлейф. Юный жених исполнял свою обязанность так же добросовестно, как бегал по курьерским поручениям отца-генерала, но особого счастья, судя по виду, не испытывал. Смешной. Одна ли леди станет твоей женой, другая, какая разница? Он это еще поймет, когда подрастет.



Достаточно, чтоб женщина была хорошего рода, здорова и плодовита. Она способна приносить удовольствие и служить предметом гордости своей семье, но требовать от нее большего – чтобы она понимала мужчину или не имела склонности к бессмысленным капризам – пустая трата времени. Говорят же, что жена – цветок… какой там, хрупкий? прелестный? Эзар хмыкнул, отчаявшись припомнить эту мудрость дословно, но по смыслу там было нечто вроде "цветок, вся ценность которого в его плодах". Форратьерши – шипастые розы, все как одна. Ну, раз супруга с норовом – значит, и сын будет с характером, тоже неплохо. Можно сказать, что ему повезло.

Эзар всю свою жизнь был тем, кого дамочки ханжеского толка, поджав губы, называют бабником… хотя слово оказалось не совсем точным. Ему было проще считать, что он жаден до жизни и до тех удовольствий, которые ему эта жизнь предоставляет – и с некоторых пор он находил их по обе стороны кровати. Дамы, безусловно, были хороши, но с парнями, особенно в военной части, дело иногда оказывалось проще и понятнее. Тихо, незаметно, негласно, и только верный Негри, с которым он с самого начала заключил непреложный уговор не таиться насчет своих похождений и знакомств, ворчал сквозь зубы: "Надоели мне ваши девочки… и мальчики. Вы хоть на кого-нибудь способны с ходу не запасть?"

Эзар подумал, что теперь знает ответ на этот вопрос. Его собственная высокородная невеста определенно не вызывала у него никаких пылких чувств. Хотя, окажись она здесь, она ничем не отличалась бы от прочих фор-леди в этой зале – ярких, шумных, как тропические птицы – чьи вечерние платья сообразно похвальному требованию моды открывали то, на что всегда приятно посмотреть мужчине. Эзару всегда нравились пухленькие, вроде той шатенки-свахи, которая сейчас буквально повисла на его друге Петре и осаду снимать не собиралась. Генерал прикрывался бокалом с вином и, кажется, ссылался на мифическое ранение, мешающее ему пригласить даму на танец. Зрелище было… забавным. Граф Форратьер повел свою супругу в танце отражений первой парой. Оставшийся в одиночестве император отхлебнул вина, рассеянно мазнул взглядом по толпе, задерживаясь на особо примечательных декольте женщин и знакомых лицах мужчин; прибывшего несколько часов назад Доно, вместе с неотступно сопровождавшей его парочкой громил с холодными глазами, он среди собравшихся якобы не заметил, как и было оговорено заранее…

И тут Эзар замер, борясь с желанием удивленно протереть глаза. Вот эту физиономию он знал прекрасно, а обладателя ее – более чем близко, хотя за последние несколько лет потерял его след и меньше всего ожидал встретить в доме Форратьеров.

Лейтенант Эбернетти. Нильс Эбернетти, светловолосый, ладный, энергичный, ас-истребитель в свои двадцать с небольшим – и комиссованный инвалид в двадцать пять. В промежутке между этими двумя датами – попросту Ник, мальчишка, влюбленный в комполка по уши, как раз один из тех, насчет которых ворчал сквозь зубы капитан Негри. Ворчал, но прикрывал обоих железно, по всем правилам науки, привычно оправдываясь перед собой тем, что лучше проверенный и привыкший к дисциплине офицер, чем… словом, разные бывали варианты. Их тайный роман полыхал пару лет, а на третий сам собой затух, Эзар увлекся одной очень красивой гречанкой, Ник говорил, что собирается жениться… А через полгода случился тот злосчастный воздушный бой, после которого полку пришлось хоронить сразу двоих пилотов, а третий – дотянул полуживой и сел на вконец раздолбанной машине, так что из рамы его выпиливали. Жизнь лейтенанту Эбернетти спасли, руку – нет. Обычная для тех лет героическая биография, орден и пенсия по инвалидности прилагаются. Ника отправили в тыловой медцентр на протезирование, но муляж из кожи и пластмассы – не синергопротез, чтобы управлять хитрой галактической техникой, и бывший ас был комиссован вчистую. Вскоре тот спешно уехал, куда – толком не сказал, а Эзару было не до поисков – шли бои. После войны генерал Форбарра пытался разыскать своего бывшего офицера (боевое братство, не баран чихнул), но не преуспел. У Эзара тогда еще мелькнула мысль, что бывший любовник слишком хорошо от него спрятался. Неужели все это время он сидел здесь, у Форратьеров?

Эзар отставил бокал и пошел сквозь расступающуюся толпу. Прячется Ник или нет, но но теперь всем его пряткам пришел конец – осалили. Эбернетти не мог не заметить этого маневра, особенно на финальной стадии, но сейчас бежать ему оказалось некуда; он застыл, по-уставному расправив плечи.

– Лейтенант? – окликнул его Эзар вполголоса, задавая тон беседе. Ни требований, ни намеков на личное, только спокойная радость от встречи с бывшим однополчанином. – Вот уж кого не ждал здесь увидеть, так это тебя, Нильс. И очень рад, черт возьми! Какими судьбами?

– Я служу в доме Форратьеров, сэр. – Эбернетти стоял, стиснув пальцами левой руки запястье черной кожаной перчатки на правой – то ли стыдясь протеза, то ли удерживая себя от привычного порыва откозырять. Отставник в штатском костюме был не вправе приветствовать отданием чести ни своего бывшего командира, ни нынешнего императора. – Преподавателем. Готовлю молодого лорда в Академию.

Сейчас еще, чего доброго, парень начнет разыгрывать мизансцену "простой слуга и властитель мира сего", подумал Эзар с досадой. Он понимал, что Нику неловко из-за его нынешнего титула, но будь он проклят, если позволит этой неловкости смазать удовольствие от встречи.

– Так-так. – Он поцокал языком и добавил, улыбаясь: – Вот ведь умеют же Форратьеры красиво жить! Вечно все самое лучшее к себе прибирают. Ты был в моем полку лучшим, не забыл?

Вопреки ожиданию, шутка не разрядила обстановки, и лицо Эбернетти не вспыхнуло от похвалы, а скорее поскучнело, как у человека, вынужденного признаваться в неблаговидном поступке.

– Благодарю, сэр, но, боюсь, теперь я и на второй сорт не потяну, неполным-то комплектом. Хотя штурманскую математику из головы все равно не выбьешь, вот я ее мальчишкам и преподаю.

– Верно, из твоей головы что-то вышибить – пустой номер. Ты всегда был упрямцем и всезнайкой. Но второй сорт? Черта с два. Тебе не впервые муштровать и ставить на место графских сынков.

Эбернетти посмотрел непонимающе, потом запоздало сообразил, о чем он. История в свое время наделала шума в полку и стоила обоим участникам гауптвахты. "Флайер – бесценная боевая машина, которую родина закупила за валюту, а не гоночная игрушка!" громыхал вслух на провинившихся тогда еще полковник Форбарра, но в душе был доволен, что столичный зазнайка, лорд Форвин, проиграл его Нику гонки по скальному лабиринту вчистую. А особенно Эзар зауважал лейтенанта Эбернетти, когда узнал, что было ставкой в пари – месяц уроков пилотажа для проигравшего от победителя. Нильс Эбернетти всегда ставил разум впереди тупого самолюбия.

– Угу, – кивнул тот, – да, было дело. Только теперь все – отлетался я, командир.

Ясна диспозиция. Не скромный учитель стесняется перед императором, а отставной инвалид, "полчеловека" – перед боевым генералом во всей его славе. Самоуничижение остается в уравнении как константа. И ни в том, ни в другом варианте оно Нику решительно не к лицу, да и не страдал он раньше подобными глупостями. Придется исправлять на ходу.

– И все равно не поверю, – безжалостно возразил Эзар, – что ты с мальчишками не справишься одной левой.

Ник вспыхнул, как девица, в присутствии которой заговорили о неприличном – как все блондины, он легко краснел:

– Смешно? Сами попробовали бы пожить с одной рукой… хоть с правой!

– Шутишь? – Эзар нарочито грозно нахмурил брови, расчетливо дождался обеспокоенного выражения на лице своего бывшего лейтенанта. – Эта шутка ладно, еще смешная, а вот какую ты отмочил, когда сбежал после госпиталя… Зачем, скажи на милость, тебе потребовалось от меня прятаться?

– Я не знал, что вы меня искали. – Эбернетти пожал плечами. – К тому же я вряд ли мог бы оказаться вам чем-то полезен, сэр. В таком виде.

Не то, чтобы Эзар разыскивал его всеми средствами – он послал запрос на единственный оставшийся у него адрес лейтенанта, домашний, но после войны тот в своей родной Вейновии так и не появился, и родные не могли сказать о его нынешнем местопребывании ничего определенного. Сейчас за эту небрежность он почувствовал себя неловко.



– Ты был моим человеком, – не уточняя деталей, отрубил он. – Одним из самых близких. – Да, нечестный удар, в уязвимое место. Дождавшись, когда Ник смятенно отведет глаза, Эзар прибавил, крепко взяв того за плечо: – Выйдем поговорим. Не в этой же давке.

Провожаемый заинтересованными взглядами дам и опасливыми – мужчин, Эзар прошел к балкону, подталкивая Эбернетти перед собой. Краем глаза он успел заметить, как стоящий поодаль Негри поднес к губам рацию. Передает наблюдение внешней охране, должно быть. Негри, конечно же, узнал лейтенанта, но наличие рядом с императором знакомого лица для него ничего не меняло.

Эзар уже умел в трех случаях из четырех безошибочно определять, с какой стороны наблюдает за ним охрана, так что втиснул ошалелого, не сопротивляющегося Эбернетти в тень в углу пустого балкона, привычно развернулся к предполагаемой линии чужого взгляда затылком в три четверти и тихо рыкнул:

– Ты что, злишься на меня? Ну?

– Н-нет, сэр, – в голосе послышалось слишком много честного отрицания, чтобы ему поверить.

– Так зачем ты, черт хитрый, спрятался после комиссования? Руку потерял, но не голову же? – Эзар усилил напор. Сейчас у него в голове смешались воедино легкий хмель, кураж, досада предсвадебных дней с их чередой проблем на пустом месте и недовольство вынужденным бездействием. Он понизил голос, стиснул упрямое плечо крепче: – Не голову и уж точно не что другое, а? Поищу, найду ведь.

– Да ну вас! – раздраженно, совершенно против этикета и даже обычного чувства самосохранения отмахнулся Ник. – Что за манера: с глаз долой – сразу забыто, а как снова на глаза попался – надо к рукам прибрать? Так не к лицу вам, сэр, теперь обломки подбирать.

Нильс, кажется, разозлился настолько, что в его учительской, почти книжной речи вдруг послышались просторечные нотки провинциального мальчика.

– Я тебя не узнаю, лейтенант. Кокетничаешь своим состоянием, шипишь, видеть не рад… ревнуешь? – Эзар нахмурился, размышляя. – К моим женщинам или к тому, чем я занят? По-любому не твой стиль. Если держишь обиду, скажи начистоту. Я пойму.

У Ника с равной – и не слишком большой – вероятностью могут оказаться прикопаны две обиды, и обе довольно болезненные. На неверность любовника или на небрежение командира. Что касается постели, в верности до гроба из них двоих никто никому не клялся, со службой же дело сложнее. Ничего, разберемся. И не таким упрямцам мозги на место вставляли, надо только взять верный тон. Не стоит отчитывать своего бывшего офицера – "что ты раскис, как дите малое?" – хотя ведет тот себя прямо скажем, нетипично. Но поговорить по душам стоило бы. Не сейчас, конечно, за эти оставшиеся… Эзар прикинул, что у него есть максимум минуты три, прежде чем императорское отсутствие в бальной зале приобретет силу намека.

– Да не держу я на вас обиды, полко… виноват, сэр. – Эбернетти вздохнул и немного оттаял. – Вы-то тут при чем. Обидно только, что вы меня таким вот видите, на одну руку укороченным. Зрелище теперь неприглядное.

Эзар подметил, что Нику явно неловко титуловать бывшего любовника по-императорски. Но ему это только импонировало: в последнее время чертовски не хватало общения с кем-то, кто не видит в нем нового монарха и с кем можно снова побыть просто полковником Форбаррой – насмешливым, лихим, привыкшим слету добывать все, за чем только потянется.

– Мне на тебя и сейчас приятно посмотреть, Ник, – сказал Эзар просто. – Брось ты своим ранением от меня отмахиваться. Давай посидим по-простому, выпьем, вспомним былое. И полк, и… друг друга, а?

– И как вы себе это представляете? – Ник тихонько фыркнул.- Без церемоний: по малому протоколу, в тройном кольце охраны, под наблюдением самого Негри? Спасибо на добром слове, но…

– Не беспокойся: моя охрана, моя забота. Тебя здесь где поселили? Не в подвальном чулане, я надеюсь? Жди в гости вот… хоть завтра. Я тебя сам отыщу. А хорошую бутылку прямо сейчас со стола прикажу прихватить.

Ник вздохнул, повел плечом и отлепился от стены, к которой Эзар его притиснул.
– Разве вас переспоришь, сэр? Ладно. Если вам не зазорно пить с человеком, который даже рюмку левой рукой держит, давайте посидим… вспомним.

Не надо перекрывать пути отхода офицеру, пусть в отставке – занервничает. Эзар повернулся, облокотившись на каменный поручень и краем глаза отмечая качнувшуюся за спиной створку балконной двери. Из залы плеснуло праздничным шумом. Ничего, еще минуту подождут. Эзару стоит собраться с мыслями и попытаться понять, чего он так завелся.

Мало ли друзей-соратников и былых любовей он оставил за спиной за эти годы? И хорошо, если не в земле. И не по ту сторону фронта, учитывая реалии сегодняшнего дня. И все равно, с парнями ему всегда было проще договориться, чем со слабым полом – может, поэтому он порой бывал не против загулять с ними, хотя женщины волновали его больше. И вот теперь умница Ник ни с того, ни с сего ведет себя как обиженная красотка. Должно быть, Эзар все никак не привыкнет учитывать новую переменную в своем уравнении. Власть не упрощает ситуацию, а наоборот.

Из открывшейся двери снова пролилась полоска света. Император обернулся. Привыкнув к полумраку балкона, он мгновенно узнал мальчика, пока тот еще моргал, выглядывая чужое присутствие.

– Лорд Эйрел?

– Ой. Извините, сэр, я не хотел вам помешать… – Младший Форкосиган попятился к двери.

Эйрел удивился, значит, его не прислали вежливо напомнить монарху, что не худо бы выйти к гостям. И голос у него не дрогнул, значит, он не выбрался побыть один, чем-то расстроенный. Устал от шума? С непривычки перебрал спиртного и вынужден выбраться на свежий воздух?

– Не помешал. Проходи, всем места хватит. Ты как, просто воздухом подышать собрался?

– Ага. – Эйрел встал рядом, так же по-взрослому опершись на перила. – Жарко же… и вино.

– Вином не увлекайся, стошнит, – посоветовал Эзар. – И не забывай закусывать.

– Мне оно не особо, – быстро открестился Эйрел. – Невкусно.

Парнишке двенадцать. Возможно, он еще и не пробовал толком спиртное до этого праздника, и даже обязательный поздравительный бокал должен изрядно шуметь в его юной голове. М-да. Все-таки необходимость – необходимостью, а младшего Форкосигана во взрослые игры с браком они втянули рановато: в этом возрасте девочек разве что за косички дергают. И не в том беда, что свою невесту тот видит второй раз в жизни – по сговору женят практически всех форов. А вот в женском поле он явно не понимает ни черта, и вряд ли строгий папаша Форкосиган удосужился поговорить с ним на эту тему. У Петра все просто: ать-два, левой-правой, честь фамилии, а жена пусть сидит дома и детей рожает, и нечего об этом рассуждать.

Они помолчали.

– Невесту ты хотя бы успел разглядеть?

– Ага. То есть да, сэр.

– Тс-с, без чинов. Красивая?

– Да, очень. Я должен ее любить, наверное.

Эзар расслышал смущенное сопение и невольно усмехнулся:

– Ничего ты пока не должен. Поглядите оба лет через пять-семь, как у вас сложится. Женщины, парень, это такие… странные создания. Их не поймешь. Может, это она за тобой сама бегать будет.

Если быть точным, женщины – это хорошо. А вот высокородные девицы, всех статей и возрастов – это… ужасно.

– Сама? А если не будет? – переспросил Эйрел осторожно. Понятно: у мальчишки на брак самые непрактичные и романтические воззрения, которые с этой красивой форратьерской змеючкой не пройдут совершенно.

– Не будет – сама виновата, что такого парня не разглядела, – отрезал Эзар с показной уверенностью, покосившись на невысокого застенчивого Эйрела. Да нет, Форкосиганы. Их порода. Он себя еще покажет. – Леди должна будет тебя уважать и слушаться, ты – окружать ее заботой и обеспечивать ей достойное положение. А пока не морочься на эту тему, жених, ты все уже сделал, как надо. Держу пари, сейчас для тебя есть вещи куда интереснее, чем женитьба.

– Еще бы. Военная служба, сэр. – Эйрел мечтательно улыбнулся, и это "сэр" от маленького солдата прозвучало настолько естественно и правильно, что Эзар не стал его поправлять. – Отец говорит, когда мы победим, он отдаст меня в кадетский корпус. А потом я пойду в Академию.

Что ж, тут и гадать не надо, какую судьбу генерал Форкосиган распланировал для своего сына. И она вызывает у парня куда больше энтузиазма, чем свадьба.

– Похвально, – подтвердил Эзар. Разговор начал его забавлять.

– Вот только Арман, то есть лорд Форратьер, сказал, что я не пройду в Академию по росту. Ему уже пятнадцать, он сам скоро поступит. Но если я буду летчиком, это же не важно?

– А ты хочешь летать? – Похоже, вот еще один поборник современной техники. Форкосиган-старший, предпочитающий добротность кавалерийской или, в лучшем случае – мотострелковой атаки, наверняка не одобрит выбор сына. Впрочем, когда и что он сходу одобрял?

– Я хочу служить, – твердо сказал Эйрел, и тут его прорвало – может, бокал вина наконец сделал свое дело: – А ребята говорят, что я для этого мелкий, хотя сами и настоящего оружия в руках не держали, а я слышал, что в пилоты нарочно отбирают невысоких! Мы даже поспорили, так ли это. Джес предложил спросить у их учителя, тот сам бывший летчик, а Генри, их кузен… – Парнишка фыркнул и очень узнаваемо передразнил тягучие форратьерские интонации: – "Его дядя Доно притащил к нам из какой-то глуши, что он может знать про столичные порядки!" Джес потом рассказал, чего он ворчит: учитель вчера влепил ему неуд за контрольную по математике.

Эйрел вздохнул. Возможно, по мирной жизни, контрольным, обществу сверстников и детству, с которым он сегодня еще раз впечатляющим образом распрощался. Но Эзара сейчас занимало не это. Дядя Доно? А он-то тут при чем?..

– Так это правда, сэр? – разбил его размышления настойчивый юный голос. Эзар встряхнулся – эту новость он обдумает позже – и обстоятельно разъяснил:

– Не совсем, Эйрел. Для пилота флайера есть предел роста… шесть футов, что ли, точно не помню. Иначе сиденье в кабине слишком далеко отодвигать придется. Но невысокими этих ребят никак не назовешь. Только тебе рано беспокоиться. Вытянешься еще, – он усмехнулся, – когда бриться начнешь.

Он хотел заодно напомнить, что отец у Эйрела еще та каланча, но вдруг парень ростом действительно пошел в матушку и ее бетанскую родню? Жена Ксава недостаток сантиметров восполняла избытком живости, просто удивительной для дамы ее почтенных лет. Но даже если так, Форкосигану-младшему на исполнение своей мечты хватит роста, если он только не нацелился на службу в дворцовую гвардию.

А хоть бы и нацелился. Глядя на упрямый профиль, Эзар подумал, что этот своего добьется.

@темы: Негри, Эйрел, Петер, Эзар, Фанфики