NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
ну в общем, не прошло и года) двадцать пять записей прошло
вот они
предыдущее тутwww.diary.ru/~ingadar/p151687301.htm
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167296853.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167617147.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169230304.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169322053.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169371159.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169403017.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169507057.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169701769.htm
и в повествовании таки появляется то действующее лицо, что по первоначальной мысли было центральным.
извините за э... некоторое безумие текста. оно так есть.
стоит ли делать этот путь?
***
…Иногда они уходят. Замолкают и перестают быть дымные бескостные ладони, собирающие серый бесцветный туман, текущий с потолка – ложится на последний в этот раз глиняный кувшин последняя крышка.
…Иногда за ними может прийти, окружить и смотреть огонь. Горячий. Который сейчас придет совсем. Но не приходит. Реже – остается стена. Она трескается – там, где на ней держатся знаки имени. Реже – дует ветер.
Тогда можно вспоминать. Незаслуженные. Бессмысленные слова. Это дом. Моя комната. Я лежу. Эта стена белая. На кровати орнамент. Знаки. Они были синими. Вставай.
…Сначала слово было бессмысленным. Как остальные.
Вставай. Ты живая. Я хочу жить. Вставай. Беги.
Там была трещина. Трещина в стене, где держатся знаки. Маленькая. Сквозь нее тек ветер. Теплый ветер.
Я не помню. Я не умею.
Беги!
…Она не помнила. Помнило другое. Что заставило непослушное (…мое… тело?..) подняться. И пойти.
Там была трещина. В нее тек ветер.
…Как бежать она не помнила.
…А потом она стала водой – и протекла.
…Большие сады у домов Присутственного холма города Мьенже. Длинный-длинный коридор, живая беседка, тянется от боковых выходов дома до ограды сада. Зима – и причудливо изогнутые по деревянным аркам голые ветви не способны прикрыть ни от плотного, порывами мокрого снега, что валится с неба. Ни от белого света фонарей, что подчеркивают регулярные дорожки, подсвечивают пустое пространства парка, плетут – ветка за веткой – паутину теней под живым сводом. И запинаются, не в силах понять, что перед ними…
Девочка идет под переплетающимся искусственным сводом ветвей, невысокая, светлая девочка в домашнем - медленно ступают по темной каменной обсыпке вышитые сапожки. Без подошвы. Для спальных мест. Традиционная домашняя обувь высоких Семей Мьенже. Свет бликует - серебряным, как на мороси, что летит девочке навстречу, но ей не видна. Идет медленно, бережно отпуская шаги. Течет. Свет не понимает: прозрачная? - нет? - тогда почему… Шаг - и девочка, кажется, совсем не отбрасывает тени, еще шаг - и тень ложится темнее тени веток, плотнее и самой девочки, словно тень лежит отдельно, и она настоящая – а через идущую можно увидеть силуэты ветвей по ту сторону коридора... Но в пустом парке видеть некому. Тени, переплетения искусно искривленных ветвей не удивляются ничему, единогласно соглашаясь девочку не видеть. Там, где плотно переплелись корявые ветви, сохранили листву, укутались снегом, где в коридоре становится темно – не увидеть ничего совсем. Правда идет кто-то? Показалось?
С тенями удивительно согласны и круговые обзорные, использовать которые дом имеет право. И не пренебрегает. Фон на их экранах в операторской чист и не собирается сигнализировать об идущей через двор. К воротам. К выходу хозяев дома… Калитка с тонкой бронзовой резьбой – виноградные гроздья и листья – распахивается, не помедлив. Но молчат входные сенсоры.
Ничто не потревожит в эту ночь дежурства ньера охранника, что по давнему служению этой семье не задает вопросов. Зачем наблюдаемый объект остается в экранированном помещении все дни праздника, пока дом пуст. В чем провинность и что вообще представляет собой наблюдаемый объект. Ровный сигнал личного внутреннего: объект пребывает на месте, состояние спокойное, стабильное… всю смену не прервет работы охранника – укладывал метательные дротики в принесенную доску. Каждый раз разной картинкой. Птицы не получались.
Это под новый рассвет с проклятиями бросится к обзорному слежения его сменщик. К обозорному слежения, показывающему несусветное. Сигнал личного внутреннего охраняемого объекта растворялся – медленно – как соль в воде. И исчез. Наблюдаемого объекта не обнаружено. Нигде. Ни живым, ни мертвым.
Чего просто не могло быть…
***
Дальше Саайре снова помнил отдельно. Тонкими – на четверть выдоха, то и меньше, нарезанными ломтиками времени. Как стягиваются - незримо, неслышно... ощутимо - этот звук, который свет - что еще? - ключевой точкой разряда - на сложенных ладонях лехта Льеанн - лезвием готовности к действию... к прыжку? Точно меньше двенадцатой выдоха. Они время и нарезали. Отпускает - тоже ощутимо. Шепотом. Тихим, коротким, личным. Удивленным:
- Не taer...
Но то, что натягивалось - натягивалось туго. Слетает тоже ощутимо. Почти физически. И делит время на ломтики.
Как поднимает голову лехта Яржэн, смаргивает слезу, голове явно больно, и еще пытается… дотянуться до мерцающей поверхности. Ему командуют:
- Нет, Яржэн, Зеркало настроено безупречно. Это так выглядит. Taer, "севший" на живого, дал бы двойной огонь... ближе к поверхности с другим спектром свечения. И две тени. С корнями. Не сходится.
Как подает голос, еще накрывая, что говорит Льеанн, но слышно его отдельно, лехта Солеш. Растеряным и чуть испуганным:
- Они... такие - те... кто-в-сумерках? - так что Льеанн без паузы продолжает за своими словами тоном наставника.
- Ниери Яржэн, разрешите вас попросить, когда это закончится – я даю свое разрешение, проведите подробную лекцию об обитателях Серых земель и их характерных отображениях на средствах обнаружения. Если смогу – помогу. Нет. Те-кто-приходят-в-сумерках дают не такое отражение. Не оформленное. Яржэн, запросите информаторскую. Объект в зоне разрешенного слежения.
- Я... уже, - сбивается Яржэн. Интонация ярко дает всю полностью нештатную ситуацию. - Там... ничего не обнаруживается. - И над негромким: "Логично", - лехта Льеанн плещет - его предельно эмоциональное. - Ллеаннэйр-ниерра, что это такое?
Нет. Не нештатную. Полностью невозможную. Наставник оценит – еще мгновение упадет тонким ломтиком – как течет по улицам странный огонек… как болотного газа в старой домашней горелке, нелучшей. Синеватый – в лиловое – чуть в серебряное еще. И редкими проблесками, совсем со дна – живое. Теплое. Ну просто огонь.
А дальше Льеанн спокойно скажет. Невозможное.
- Я не знаю, - повернет фонарь под ногами, оценит дальше. – В Зеркале отражается, что живой… небольшой живой передвигается по очень глубоким пластам Изнанки. Проявляясь у Знаков. А его тень идет по городу. Она без корней? Не встречала. Ни в опыте, ни в изучении.
Лехта Яржэн отпускает руку. Ладонь даже спрашивает не «и что делать», а что-то вроде «почему вы так спокойны». Ему ответят.
- Это идет по Знакам. И сюда. Я зову его сюда. Это я могу. Яржэн – командуйте: старшим, медикам… кому сочтете нужным. Берите на опорные, - отстегивается она в одно движение. Поднимается тоже. Ладони еще отряхивает. - Я встречать. Или вернусь, или предупрежу.
«Принято», - она увидит. Потому что еще на вдох и выдох задержится. Поднимет Саайре – жестом, положит ладони, придвинет на миг совсем близко. Запах потом останется. Усталостью – мокрой шерстью – травами. Одним очень близким человеком. «Са-ай…» - «Возвращайся!» - «Я… постараюсь».
Так Саайре и остался. Стоять у краешка больших окон. Под ними дворик. А раз стоять, значит, и смотреть. Думать первое дурацкое – в теплое завернуться забыла. Там холодно.
А фонари прямо светят, четкие тени должны давать: не сказать, что показалось. Как движется лехта Льеанн, перетекает по брусчатке дворика – быстро. Там три шага. Время медлит. А еще – тень на брусчатке шаг только притворяется, что лежит прямо. Потом течет. Поперек – наискосок к свету. Не обращая внимания на фонарь. Вот-вот – отстанет на шаг. Отстает. Жест – ладонью – которого сама Льеанн не делает. Не говорящий. Так – волосы поправить. Косу. Длинную. Потом уже – вспомнит, что тень, вслед нырнет в калитку. А вот за ней уже из башни не видно. Стена загораживает.
«Я это видел», - пусто думает Саайре. В снова отдельном – ждать…
***
"Там была вода", - говорила она потом. Вода - а дальше был берег. Твердый слежавшийся песок. И море. Ровное, до горизонта. Все одного цвета: земляного. Светлой-светлой сепии. Только старые-старые корни, выброшенные - выползшие? - на берег - черные. И отбрасывают тень.
А потом появился мост.
Под водой растут деревья. Глубоко. На самом дне прорастают - черные, черные, крепкие корни. Цепляются за трещины, разломы дна – еще дальше, глубже. Поэтому деревья тянутся. Линией. Они растут вверх. А без воды - замирают. Каменеют. Остаются мостом.
Каменные, шершавые, местами скользкие древесные спилы над водой. До одного шажочек. До другого прыгать. А вода ровная, гладкая-гладкая. Плотная. Сколько-то держит. Она темнеет. Движение за движением. В глубину. Становится черной. Там, где уходят в камень – темные, темные корни… И мимо них – выдыхают пузырьки воздуха трещины камня. Там, в глубине, из черных стволов растет жемчуг. Круглый. Светлый – розоватый, лиловатый. Жемчуг, который был живыми – или ими будет. Сорвешься вниз – станешь таким же. Если повезет дотуда утонуть. Не съедят раньше.
А потом спилы моста начали светиться. Не сразу. Мягким. Он был далеко – в глубине…под водой – нет, просто далеко – город. Оставались мимо – улицы, угли фонарей, черепичные крыши. Спилы светились. На них были знаки. От света вода высыхала. Очень быстро – с туманом. Показывался кусочек стены… брусчатка…
…И она шла дальше. Там был мост. Уже был. И кто-то ее там звал.
А город прорастал, выступал из-под воды… Вел.
Там был камень. Твердый. Серый. Высокий. Стена забора. Настоящий.
Там ждали.
***
…Девочка. Где-то возле первого взрослого – больше-меньше. Точней трудно. Хорошей, высокой крови девочка.
Была?
Долгий опыт работы zu-toёra считал признаки. Характерный прозрачный тающий блеск – по светлым, как серебряным, чуть мокрым, спутанным, волосам, по коже, по одежде. Еще миг – будет прозрачной. Характерные медленные, как чужие движения. В лицо ей снег, на ней – домашняя рубашка. Полотняная. И обувь тоже. Домашняя. Она не замечает. Опыт говорил – ошиблась: время – сойди под воду, встреть не живого и не мертвого. И проводи. А чутье подсказывало стоять. Выходом. Маяком, проявляющим вещный мир.
«От нее пахло, - официальным рапортом потом отвечала теи-лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо. – Ребенком. Живым маленьким ребенком. Которому холодно и очень неправильно».
Меньше двенадцатой выдоха. Время не считается.
- Почему ты не заходишь? – Льеанн спросит вслух. Последним. Проверкой на голос. Если ошиблась, отсюда действовать будет гораздо труднее. Она останавливается. Внутри границы личного воздействия на Изнанку. Плюс к «не ошиблась». Собирает взгляд. Видит скорей всего тень. Протягивает ладонь. Да, трещины, кладку мостовой – левый камень светлее, проросток мха, высохший – сквозь ладонь частично видно. Неважно.
Говорит медленно. Потерявший интонации. Очень детский голос.
- Я очень хочу. Но я не вижу двери. И не помню, как входить.
- Меня ты видишь?
- Да. Вы не под водой. И светитесь. Помогите мне.
Последнее она договаривает – в шероховатую ткань рубашки женщины. Время не значит. Лехта Льеанн успевает – спросить – и подхватить на руки.
Живую (…пока еще – живую) девочку. «Весит очень мало. Это временно. Удержу. Сейчас ей будет холодно. Сама не оделась. Дура».
А уже собравшиеся у сторожевого и информаторской ловят, пытаются осознать быстрые – невероятные команды.
«Я запомнила, - потом говорила она. – Ткань была коричневой. Шершавой. И вот этот шов. А ты – теплой…»
Снег идет. Там стена. В стене видно калитку. У калитки стоит женщина. Она светится. Она старая. Сильная. В длинной коричневой кофте и поясе. Траурном. На нее падает снег.
Она меня видит. Она меня… спрашивает? Так – бывает?
Она теплая.
Все. Я… пришла?
Рассчитала правильно. Что совсем… осязаемой – весомой – девочка станет на втором шаге за калитку. Не очень весомой. Кожа и кости. Длинной, тонконостной высокой крови. Ничего, и дальше донесу.
И что плеснет первым. Объемным. Жалобным:
- Холодно…
При должным умении с ним обращаться, непредвиденный расход эмоционального ресурса можно использовать, чтоб греть другого. Неважно, сколько требуется, чтоб его переплавлять – из того, что он на самом деле.
- Сейчас будет тепло.
ЗЫ: да, на всякий случай. Я очень хорошо понимаю, что на этом фрагменте и далее имею шанс попрощаться и с теми немногими кто это до сих пор читает.
Потому что это же не интересно.А дальше будет еще неинтереснее
Я сожалею, но мне интересно и временами необходимо рассказать именно это. А в остальном - рассказывающих на свете достаточно.
Это так и это придется так принять. Идем дале.
ЗЫЫ: а еще автор не выдержит и скажет спойлерте, кто читал Рыб небесных, уже знают эту девочку. В гхм много более подросшем и живом состоянии.
вот онипредыдущее тутwww.diary.ru/~ingadar/p151687301.htm
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167296853.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167617147.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169230304.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169322053.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169371159.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169403017.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169507057.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169701769.htm
и в повествовании таки появляется то действующее лицо, что по первоначальной мысли было центральным.
извините за э... некоторое безумие текста. оно так есть.
стоит ли делать этот путь?
***
…Иногда они уходят. Замолкают и перестают быть дымные бескостные ладони, собирающие серый бесцветный туман, текущий с потолка – ложится на последний в этот раз глиняный кувшин последняя крышка.
…Иногда за ними может прийти, окружить и смотреть огонь. Горячий. Который сейчас придет совсем. Но не приходит. Реже – остается стена. Она трескается – там, где на ней держатся знаки имени. Реже – дует ветер.
Тогда можно вспоминать. Незаслуженные. Бессмысленные слова. Это дом. Моя комната. Я лежу. Эта стена белая. На кровати орнамент. Знаки. Они были синими. Вставай.
…Сначала слово было бессмысленным. Как остальные.
Вставай. Ты живая. Я хочу жить. Вставай. Беги.
Там была трещина. Трещина в стене, где держатся знаки. Маленькая. Сквозь нее тек ветер. Теплый ветер.
Я не помню. Я не умею.
Беги!
…Она не помнила. Помнило другое. Что заставило непослушное (…мое… тело?..) подняться. И пойти.
Там была трещина. В нее тек ветер.
…Как бежать она не помнила.
…А потом она стала водой – и протекла.
…Большие сады у домов Присутственного холма города Мьенже. Длинный-длинный коридор, живая беседка, тянется от боковых выходов дома до ограды сада. Зима – и причудливо изогнутые по деревянным аркам голые ветви не способны прикрыть ни от плотного, порывами мокрого снега, что валится с неба. Ни от белого света фонарей, что подчеркивают регулярные дорожки, подсвечивают пустое пространства парка, плетут – ветка за веткой – паутину теней под живым сводом. И запинаются, не в силах понять, что перед ними…
Девочка идет под переплетающимся искусственным сводом ветвей, невысокая, светлая девочка в домашнем - медленно ступают по темной каменной обсыпке вышитые сапожки. Без подошвы. Для спальных мест. Традиционная домашняя обувь высоких Семей Мьенже. Свет бликует - серебряным, как на мороси, что летит девочке навстречу, но ей не видна. Идет медленно, бережно отпуская шаги. Течет. Свет не понимает: прозрачная? - нет? - тогда почему… Шаг - и девочка, кажется, совсем не отбрасывает тени, еще шаг - и тень ложится темнее тени веток, плотнее и самой девочки, словно тень лежит отдельно, и она настоящая – а через идущую можно увидеть силуэты ветвей по ту сторону коридора... Но в пустом парке видеть некому. Тени, переплетения искусно искривленных ветвей не удивляются ничему, единогласно соглашаясь девочку не видеть. Там, где плотно переплелись корявые ветви, сохранили листву, укутались снегом, где в коридоре становится темно – не увидеть ничего совсем. Правда идет кто-то? Показалось?
С тенями удивительно согласны и круговые обзорные, использовать которые дом имеет право. И не пренебрегает. Фон на их экранах в операторской чист и не собирается сигнализировать об идущей через двор. К воротам. К выходу хозяев дома… Калитка с тонкой бронзовой резьбой – виноградные гроздья и листья – распахивается, не помедлив. Но молчат входные сенсоры.
Ничто не потревожит в эту ночь дежурства ньера охранника, что по давнему служению этой семье не задает вопросов. Зачем наблюдаемый объект остается в экранированном помещении все дни праздника, пока дом пуст. В чем провинность и что вообще представляет собой наблюдаемый объект. Ровный сигнал личного внутреннего: объект пребывает на месте, состояние спокойное, стабильное… всю смену не прервет работы охранника – укладывал метательные дротики в принесенную доску. Каждый раз разной картинкой. Птицы не получались.
Это под новый рассвет с проклятиями бросится к обзорному слежения его сменщик. К обозорному слежения, показывающему несусветное. Сигнал личного внутреннего охраняемого объекта растворялся – медленно – как соль в воде. И исчез. Наблюдаемого объекта не обнаружено. Нигде. Ни живым, ни мертвым.
Чего просто не могло быть…
***
Дальше Саайре снова помнил отдельно. Тонкими – на четверть выдоха, то и меньше, нарезанными ломтиками времени. Как стягиваются - незримо, неслышно... ощутимо - этот звук, который свет - что еще? - ключевой точкой разряда - на сложенных ладонях лехта Льеанн - лезвием готовности к действию... к прыжку? Точно меньше двенадцатой выдоха. Они время и нарезали. Отпускает - тоже ощутимо. Шепотом. Тихим, коротким, личным. Удивленным:
- Не taer...
Но то, что натягивалось - натягивалось туго. Слетает тоже ощутимо. Почти физически. И делит время на ломтики.
Как поднимает голову лехта Яржэн, смаргивает слезу, голове явно больно, и еще пытается… дотянуться до мерцающей поверхности. Ему командуют:
- Нет, Яржэн, Зеркало настроено безупречно. Это так выглядит. Taer, "севший" на живого, дал бы двойной огонь... ближе к поверхности с другим спектром свечения. И две тени. С корнями. Не сходится.
Как подает голос, еще накрывая, что говорит Льеанн, но слышно его отдельно, лехта Солеш. Растеряным и чуть испуганным:
- Они... такие - те... кто-в-сумерках? - так что Льеанн без паузы продолжает за своими словами тоном наставника.
- Ниери Яржэн, разрешите вас попросить, когда это закончится – я даю свое разрешение, проведите подробную лекцию об обитателях Серых земель и их характерных отображениях на средствах обнаружения. Если смогу – помогу. Нет. Те-кто-приходят-в-сумерках дают не такое отражение. Не оформленное. Яржэн, запросите информаторскую. Объект в зоне разрешенного слежения.
- Я... уже, - сбивается Яржэн. Интонация ярко дает всю полностью нештатную ситуацию. - Там... ничего не обнаруживается. - И над негромким: "Логично", - лехта Льеанн плещет - его предельно эмоциональное. - Ллеаннэйр-ниерра, что это такое?
Нет. Не нештатную. Полностью невозможную. Наставник оценит – еще мгновение упадет тонким ломтиком – как течет по улицам странный огонек… как болотного газа в старой домашней горелке, нелучшей. Синеватый – в лиловое – чуть в серебряное еще. И редкими проблесками, совсем со дна – живое. Теплое. Ну просто огонь.
А дальше Льеанн спокойно скажет. Невозможное.
- Я не знаю, - повернет фонарь под ногами, оценит дальше. – В Зеркале отражается, что живой… небольшой живой передвигается по очень глубоким пластам Изнанки. Проявляясь у Знаков. А его тень идет по городу. Она без корней? Не встречала. Ни в опыте, ни в изучении.
Лехта Яржэн отпускает руку. Ладонь даже спрашивает не «и что делать», а что-то вроде «почему вы так спокойны». Ему ответят.
- Это идет по Знакам. И сюда. Я зову его сюда. Это я могу. Яржэн – командуйте: старшим, медикам… кому сочтете нужным. Берите на опорные, - отстегивается она в одно движение. Поднимается тоже. Ладони еще отряхивает. - Я встречать. Или вернусь, или предупрежу.
«Принято», - она увидит. Потому что еще на вдох и выдох задержится. Поднимет Саайре – жестом, положит ладони, придвинет на миг совсем близко. Запах потом останется. Усталостью – мокрой шерстью – травами. Одним очень близким человеком. «Са-ай…» - «Возвращайся!» - «Я… постараюсь».
Так Саайре и остался. Стоять у краешка больших окон. Под ними дворик. А раз стоять, значит, и смотреть. Думать первое дурацкое – в теплое завернуться забыла. Там холодно.
А фонари прямо светят, четкие тени должны давать: не сказать, что показалось. Как движется лехта Льеанн, перетекает по брусчатке дворика – быстро. Там три шага. Время медлит. А еще – тень на брусчатке шаг только притворяется, что лежит прямо. Потом течет. Поперек – наискосок к свету. Не обращая внимания на фонарь. Вот-вот – отстанет на шаг. Отстает. Жест – ладонью – которого сама Льеанн не делает. Не говорящий. Так – волосы поправить. Косу. Длинную. Потом уже – вспомнит, что тень, вслед нырнет в калитку. А вот за ней уже из башни не видно. Стена загораживает.
«Я это видел», - пусто думает Саайре. В снова отдельном – ждать…
***
"Там была вода", - говорила она потом. Вода - а дальше был берег. Твердый слежавшийся песок. И море. Ровное, до горизонта. Все одного цвета: земляного. Светлой-светлой сепии. Только старые-старые корни, выброшенные - выползшие? - на берег - черные. И отбрасывают тень.
А потом появился мост.
Под водой растут деревья. Глубоко. На самом дне прорастают - черные, черные, крепкие корни. Цепляются за трещины, разломы дна – еще дальше, глубже. Поэтому деревья тянутся. Линией. Они растут вверх. А без воды - замирают. Каменеют. Остаются мостом.
Каменные, шершавые, местами скользкие древесные спилы над водой. До одного шажочек. До другого прыгать. А вода ровная, гладкая-гладкая. Плотная. Сколько-то держит. Она темнеет. Движение за движением. В глубину. Становится черной. Там, где уходят в камень – темные, темные корни… И мимо них – выдыхают пузырьки воздуха трещины камня. Там, в глубине, из черных стволов растет жемчуг. Круглый. Светлый – розоватый, лиловатый. Жемчуг, который был живыми – или ими будет. Сорвешься вниз – станешь таким же. Если повезет дотуда утонуть. Не съедят раньше.
А потом спилы моста начали светиться. Не сразу. Мягким. Он был далеко – в глубине…под водой – нет, просто далеко – город. Оставались мимо – улицы, угли фонарей, черепичные крыши. Спилы светились. На них были знаки. От света вода высыхала. Очень быстро – с туманом. Показывался кусочек стены… брусчатка…
…И она шла дальше. Там был мост. Уже был. И кто-то ее там звал.
А город прорастал, выступал из-под воды… Вел.
Там был камень. Твердый. Серый. Высокий. Стена забора. Настоящий.
Там ждали.
***
…Девочка. Где-то возле первого взрослого – больше-меньше. Точней трудно. Хорошей, высокой крови девочка.
Была?
Долгий опыт работы zu-toёra считал признаки. Характерный прозрачный тающий блеск – по светлым, как серебряным, чуть мокрым, спутанным, волосам, по коже, по одежде. Еще миг – будет прозрачной. Характерные медленные, как чужие движения. В лицо ей снег, на ней – домашняя рубашка. Полотняная. И обувь тоже. Домашняя. Она не замечает. Опыт говорил – ошиблась: время – сойди под воду, встреть не живого и не мертвого. И проводи. А чутье подсказывало стоять. Выходом. Маяком, проявляющим вещный мир.
«От нее пахло, - официальным рапортом потом отвечала теи-лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо. – Ребенком. Живым маленьким ребенком. Которому холодно и очень неправильно».
Меньше двенадцатой выдоха. Время не считается.
- Почему ты не заходишь? – Льеанн спросит вслух. Последним. Проверкой на голос. Если ошиблась, отсюда действовать будет гораздо труднее. Она останавливается. Внутри границы личного воздействия на Изнанку. Плюс к «не ошиблась». Собирает взгляд. Видит скорей всего тень. Протягивает ладонь. Да, трещины, кладку мостовой – левый камень светлее, проросток мха, высохший – сквозь ладонь частично видно. Неважно.
Говорит медленно. Потерявший интонации. Очень детский голос.
- Я очень хочу. Но я не вижу двери. И не помню, как входить.
- Меня ты видишь?
- Да. Вы не под водой. И светитесь. Помогите мне.
Последнее она договаривает – в шероховатую ткань рубашки женщины. Время не значит. Лехта Льеанн успевает – спросить – и подхватить на руки.
Живую (…пока еще – живую) девочку. «Весит очень мало. Это временно. Удержу. Сейчас ей будет холодно. Сама не оделась. Дура».
А уже собравшиеся у сторожевого и информаторской ловят, пытаются осознать быстрые – невероятные команды.
«Я запомнила, - потом говорила она. – Ткань была коричневой. Шершавой. И вот этот шов. А ты – теплой…»
Снег идет. Там стена. В стене видно калитку. У калитки стоит женщина. Она светится. Она старая. Сильная. В длинной коричневой кофте и поясе. Траурном. На нее падает снег.
Она меня видит. Она меня… спрашивает? Так – бывает?
Она теплая.
Все. Я… пришла?
Рассчитала правильно. Что совсем… осязаемой – весомой – девочка станет на втором шаге за калитку. Не очень весомой. Кожа и кости. Длинной, тонконостной высокой крови. Ничего, и дальше донесу.
И что плеснет первым. Объемным. Жалобным:
- Холодно…
При должным умении с ним обращаться, непредвиденный расход эмоционального ресурса можно использовать, чтоб греть другого. Неважно, сколько требуется, чтоб его переплавлять – из того, что он на самом деле.
- Сейчас будет тепло.
ЗЫ: да, на всякий случай. Я очень хорошо понимаю, что на этом фрагменте и далее имею шанс попрощаться и с теми немногими кто это до сих пор читает.
Потому что это же не интересно.

Я сожалею, но мне интересно и временами необходимо рассказать именно это. А в остальном - рассказывающих на свете достаточно.
Это так и это придется так принять. Идем дале.
ЗЫЫ: а еще автор не выдержит и скажет спойлерте, кто читал Рыб небесных, уже знают эту девочку. В гхм много более подросшем и живом состоянии.
@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн
-
-
28.11.2011 в 23:31-
-
29.11.2011 в 00:59но вот здесь это... все будет хорошо. спойлер я специально поставил...)
-
-
29.11.2011 в 09:47Спасибо, что рассказываешь.
-
-
29.11.2011 в 10:39-
-
29.11.2011 в 10:59-
-
29.11.2011 в 11:14Actinia, хорошая была девочка - это правда не про нее. но про нее тоже говорили
-
-
29.11.2011 в 13:37-
-
29.11.2011 в 18:30-
-
29.11.2011 в 19:36Я молчаливая галлюцинация.
С уважением,
Антрекот
-
-
29.11.2011 в 21:19-
-
01.12.2011 в 16:09-
-
01.12.2011 в 18:48спойлер)
-
-
01.12.2011 в 18:57-
-
01.12.2011 в 19:10*тут из автора просится два вагона пересказа того, что будет, но не-е*
и все-таки не выдержал
-
-
01.12.2011 в 19:32-
-
01.12.2011 в 19:58но намного после)